В рамках фестиваля «Книжный маяк Петербурга» состоялась беседа с доктором биологических наук, доктором филологических наук, ученым в области нейронауки, психолингвистики, теории сознания Татьяной Черниговской «Сегодня и завтра цивилизации букв». Интервьюер, Роман Герасимов, поговорил с Татьяной Владимировной о любимых книгах, роли литературы в цифровую эпоху. Публикуем фрагменты из видеоинтервью.

— Вы как-то сказали, что книга — это диалог с автором, даже тем, который написал этот текст 2000 лет назад. Как мы можем говорить об диалоге, если ему невозможно задать вопрос, невозможно с ним поспорить?

— Книгу можно читать много раз. Поскольку у тебя точка зрения меняется или ты думаешь, что она такая-то, а читаешь внимательно и в ней видишь ответы, которые тебе говорят: «И напрасно ты так думаешь, потому что есть и другой аргумент». В ней самой это содержится. Из того, что эти гении уже 3000 лет не с нами, не следует, что они не с нами. Поскольку это гении, то там очень много всего зарыто. Лотман говорит на первый взгляд простую вещь. А именно: «Книга, после того как написана, обретает собственную жизнь, автор уже отдельно». Постмодернистские мыслители любят в эту игру играть. Если я сейчас возьму перо и тушь и перепишу «Евгения Онегина», это будет тот же «Евгений Онегин» или не тот же? Это будет не тот же «Евгений Онегин», потому что я постмодернистский идиотизм совершила. Это другая вещь, это уже искусство в искусстве.

<…>

— У вас есть книжка «Чеширская улыбка кота Шредингера», там немало про мозг и язык. Две цифры я вам назову, объясните мне их. Где-то 22 000 — словарь Александра Сергеевича Пушкина. Некоторое время назад я прочел, что в 2005 году среднестатистический человек XXI активно владеет 32 000 слов. Что определяет словарь писателя? Как один мозг оперирует не большим, чем у Эллочки Людоедки, а другой — идет куда-то в сторону набоковского языка? Почему одному мозгу требуются тысячи слов, а другой мозг обходится скромным багажом?

— Я как всегда хитро отвечу. У меня есть одна коллега-профессор, очень изящная дама, модная, остроязыкая, умная, с ней все в порядке, кроме одного. У нее, вероятно, есть ущерб вкусовых рецепторов, она ест только чтобы с голоду не умереть. Ей не вкусно, ей не интересно. Есть такие люди, а есть другие люди — гурманы. Я к ним отношусь. На ваш вопрос такой метафорический ответ.

Мне очень важно, как человек говорит. Для меня очень важно, как написано, как издано, какое оно на ощупь. Когда человек говорит, насколько он отдает себе отчет в том, какие слова употребляет, насколько тонкие градации в языке. То, как написан весь Набоков Набоковым — просто уму непостижимо. Как он это делает, как он пишет? Между тем, Набоков один из тех, кто переводил «Алису», и она у него называется «Аня». Это изумительный перевод, хотя не самый лучший. Это сложнейший текст. Манера, в которой это сделал Набоков, совсем другая: именно как перевод она не лучшая, но как отдельный текст — совершенный шедевр. Скажем, стихи — это же не переводы, он берет чужие стихи и их ломает. Только гений может такие вещи делать.

<…>

— Когда мы уходим в другую реальность это плохо, потому что человек совершает побег? Он здесь, в той жизни не способен что-то сделать достойно и себя найти, и тогда тихонько ушел в угол на диване и нырнул в Стругацких.

— Я понимаю, куда вы клоните. Это одна из трактовок, это не обозначает, что они взаимоисключающи. Опять вспоминаю незабвенного Юрия Михайловича Лотмана, он говорил, что «Искусство — это возможность прожить другие жизни». Ты не можешь прожить много жизней, это невозможно, а когда ты читаешь книгу (если это не ерунда), то ты живешь другой жизнью. Ты живешь Анной Карениной, ты живешь Татьяной, ты живешь Вронским, ты живешь другими жизнями. Да, конечно, можно сказать «Я так сбегаю из этого мира», но это не исключает и другого. Знаете, что меня очень удивляет? Почему стоит вопрос о том, как заставить детей читать. Я этого понять совсем не могу, потому что, когда мы учились в школе, было одно желание — чтобы все отстали, и чтобы ты наконец мог лечь на диван и книгу читать.

Есть простые ответы. Один из очень банальных ответов: «Жизнь была такая бедная, так все было грустно и печально, что в книге ты и живешь. А сейчас столько всего в мире, зачем же мне из этого мира уходить, я лучше буду реальную жизнь жить». Но какую реальную жизнь ты живешь? Если ты не попробуешь, то ты не узнаешь. Может быть ты скажешь: «Да, это литература, которая мне не нравится, я не хочу это читать». Но не нравится — и не нравится, твое право.

Полное интервью с Татьяной Черниговской смотрите на YouTube-канале «Книжный маяк Петербурга»: https://www.youtube.com/watch?v=fkernefOFRo&amp;t=2611s