Павел Подкосов: «Чем сложнее путь, тем интереснее его проходить»
Павел Подкосов, основатель, главный редактор издательства «Альпина нон-фикшн»
Павел Подкосов – создатель, руководитель и главный редактор одного из лучших издательств нон-фикшн-литературы в России. Это издательство, по сути, сформировало рынок научно-популярной книги в нашей стране. За 14 лет выпущено больше 600 наименований общим тиражом 6 миллионов. Но главное даже не цифры. Главное – люди и критерии отбора книг.
«Альпина нон-фикшн», входящая в издательскую группу «Альпина», – команда единомышленников, болеющая за общее дело, выпускающая качественные книги и получающая драйв от своей работы. Здесь вполне могут пожертвовать потенциальным бестселлером, если увидят угрозу для своей репутации. «Альпина нон-фикшн» играет вдолгую, тщательно создает свой образ и комьюнити вокруг книг.
Рубрику ведет Светлана Зорина, главный редактор журнала «Книжная индустрия».
«Мне всегда интересно, что происходит на краю»
– Павел, расскажите, пожалуйста, о вашем детстве, что особенно повлияло на формирование вашего внутреннего мира, характера?
– Я родился в Москве, жил в Свиблове. В школу пошел уже в районе Савеловского вокзала. Собственно, там прошла вся юность. Меня сформировали многие вещи, но в детстве можно выделить два увлечения: индейцы и книжки. У меня была огромная коллекция пластмассовых солдатиков и индейцев. Как сейчас дети играют в ферму, что-то выращивают и строят, я играл в индейскую ферму из фигурок, бизонов, сооружений. Читать начал рано, быстро перешел от детской литературы к подростковой, то, что сейчас мы называем young adult. Тогда это были Рафаэль Сабатини, Даниель Дефо, Майн Рид, Виктор Гюго и так далее. Я читал с фонариком под одеялом, когда родители выключали свет, часто читал почти до утра. Просыпался и снова читал. Классический bookworm.
Важный момент: отец с детства нам с братом читал много исторических текстов: Тита Ливия, Гомера, Марка Аврелия. Каждый вечер перед сном читал большую главу. Даже Монтеня помню! Это все повлияло на дальнейший выбор профессии и гуманитарного пути.
Где-то в 7-м классе я начал ходить в школу юного экономиста при МГУ, но уже в 8-м переориентировался на школу юного философа.
Район вокруг Савеловского вокзала был довольно консервативным, там жили простые рабочие парни с правдинских предприятий, автобаз, типографий. Я рано понял, что мне не очень интересна агрессивная дворовая культура, я слушал тяжелый рок, носил длинные волосы, писал на стенах HMR (heavy metal rock). Я выглядел иначе большинства сверстников, но меня не особенно трогали, потому что свой, странный, но свой. Хотя всякое бывало, конечно.
– А что слушали из рока?
– Я начал с тяжелых групп типа Kreator, Helloween, Slayer, то есть спид- и треш-металл. У меня не было переходного периода условно от Pink Floyd и The Doors к тяжелому металлу. Когда стал постарше, в 9-м классе, я, наоборот, начал слушать более классический рок – тех же The Beatles и The Doors. В конце школы я увлекся панк-роком, регги, ска. Мне всегда нравилось что-то новое. Появился брейк, и, хотя я был на тот момент металлистом, завязал волосы в хвост и пошел заниматься в студию брейк-данса. Nirvana? Оˊкей, послушаем. Тупак? Тоже неплохо.
У меня в голове как-то совмещались абсолютно разные культуры и субкультуры. Все новое, непонятное, пока оно не становилось массовым, меня интересовало. Так же я начал смотреть артхаусное кино, причем совершенно разное – от французской новой волны, Годара и Трюффо до Бергмана, Пазолини, Гринуэя. На первых курсах я проводил очень много времени в Музее кино на Краснопресненской. Это было потрясающее место, сохранившее наследие кинематографа 1960-х годов, особенно новой волны – французского черно-белого. Я был падок на новое, но как только оно становилось общепринятым, мне это как-то надоедало. Я пробовал многое в разных сферах: в музыке, культуре, ходил на странные концерты в сквотах и перформансы художника Александра Петлюры.
– Вы играли на каком-нибудь инструменте?
– Это был крошечный эпизод. Совсем недолго я поучился в студии на ударника. Мы с моими друзьями создали группу, отыграли всего несколько концертов для себя и друзей. Ударная установка мне нравилась, нравилось какие-то ритмы рождать, управлять звуком, это было здорово.
– Вас всегда интересовало творчество во многих его проявлениях: через слово, музыку, живопись…
– Да, я пытался многое попробовать, найти близкое, отзывающееся. Наверное, из этих кусочков постепенно складывался какой-то пазл. Возможно, окончательно он сложился, когда я открыл для себя современных писателей того времени: Эдуарда Лимонова, Юрия Мамлеева. Еще у меня был серьезный период увлечения латиноамериканскими писателями: Кортасаром, Льосой, Борхесом, Маркесом. Важное влияние оказала панк-поэзия, песни Егора Летова, Янки. Когда они приезжали в Москву, я ходил на все концерты. Петр Мамонов – это особая любовь.
Я интересовался крайними течениями, направлениями в кино, литературе, музыке. Мне всегда было интересно, что происходит на краю. Там рождались новые смыслы, новые идеи, новые слова, новая музыка, новые образы. Это было самое интересное. Я ходил по этим краешкам, собирал только-только проклюнувшиеся «ягоды», и они мне были интереснее, чем жирная «клубника» в середине.
– Почему вы выбрали исторический факультет Московского педагогического государственного университета им. Ленина?
– Я собирался на философский факультет в МГУ, потому что философия была мне интересна и близка. Когда я пришел на первое занятие к репетитору, мы долго говорили, и он сказал: «Действительно, вам надо идти на философский: вы мыслите образами. Это путь философа». Год мы с ним занимались.
Митио Каку в Москве, 2014 год
– Кстати, мы с вами поступали в один год: я тоже в 1990-м поступала в МГУ на истфак, а вы на философский. И я не поступила в тот год, а на следующий пошла в РГГУ.– Я тоже не поступил, срезался на английском: вместо зачета в последний момент поставили экзамен, и я его провалил. Экзамены в МГУ проходили немного раньше, чем в остальных вузах, я успел передать документы на истфак в МПГУ. Там были абсолютно те же экзамены, но обычный зачет по английскому языку. В общем, я поступил на истфак. История была моей третьей любовью после литературы и философии еще в школе.
Сначала думал, что МПГУ – это какая-то временная история, что через месяц-два переведусь в МГУ на философский. Но появились новые друзья, первая любовь – все это затянуло. Тогда в МПГУ были прекрасные преподаватели (и по той же философии, кстати). Я понял, что переход мне совершенно не обязателен, тем более что появилась дружба, чувства…
Я остался в МПГУ, а где-то на втором курсе начал работать курьером. К тому времени фильм Карена Шахназарова уже вышел, поэтому в выборе этого места была доля романтики, но первичными были деньги. Наша семья никогда не жила богато, я помню, родители занимали до получки, сыр по праздникам… Как у многих тогда. Курьерам тогда платили довольно много, тем более что я устроился сразу в две газеты. Работы я бы не сказал, что было очень много. По сути, первая работа была уже с печатным словом, правда, в переносном смысле: я носил газеты туда-сюда.
– Можно было в промежутках и почитать.
– Да, и почитать, и поучиться времени хватало. Примерно на четвертом курсе я уже начал работать серьезно, это был издательский дом «Центр+», наверняка вы помните такую рекламную газету. Я начинал с самых низов, работал рекламным агентом только за процент: сколько соберешь рекламы, столько и получишь. За несколько лет прошел все карьерные ступеньки в «Центр+» и стал директором по рекламе глянцевого журнала «Вояж», очень популярного тогда. Потом я работал еще в одном трэвел-журнале «Путь и водитель», а дальше уже была «Альпина».
– Павел, а еще же был психологический факультет?
– Да, был психологический факультет. Он как раз появился, когда я начал заниматься рекламой. Я решил, что мне нужно больше понимать, как человек устроен, как реагирует на рекламные объявления, как человек воспринимает цвет, образ, УТП… Ты же не просто продаешь рекламу, ты вместе с клиентом думаешь, как она должна выглядеть, как должна быть внедрена в издание, чтобы это не было нарочито, чтобы это не было слишком в лоб. Я специализировался на психологии восприятия. Второе высшее (психология в МПГУ) дало мне общее понимание психологических школ, направлений, получилась хорошая гуманитарная добавка к истфаку.
Fashion Books и начало «Альпины нон-фикшн»
– В 2005 году вас пригласили заниматься рекламой в новом направлении Fashion Books. Это была уже «Альпина»?
– Да, Fashion Books – это была «Альпина». В 2004 году, когда Independent Media вошел в состав акционеров «Альпины», 50 % стало принадлежать Independent Media, 50 % – «Альпине». Как раз тогда возникла идея Fashion Books, потому что Independent Media – это Cosmopolitan, «Домашний очаг», Esquire, много суперпопулярных глянцевых изданий, у которых был качественный контент. Его можно было обрабатывать, формировать и делать книги. Кроме этого, появлялись и свои авторы, Александр Васильев например. Конечно, это был продукт для женской аудитории. У меня был достаточно серьезный рекламный опыт, масса знакомств в рекламном мире, отличные контакты со всеми крупнейшими рекламодателями и мировыми рекламными агентствами. Изначально меня приглашали директором по рекламе этого нового направления, книги явно были рекламоемкими. Но после нескольких встреч с учредителями (Алексеем Ильиным, Ильей Долгопольским, Александром Лиманским) мне предложили заниматься не только рекламой, но и руководить всеми процессами, и я стал издателем Fashion Books. Это новое направление было вполне успешным. Очень многие книги Fashion Books окупались еще до выхода из печати: реклама покрывала все расходы.
– И все же вам наскучила эта тематика?
– Не то чтобы наскучила… Для меня это был бесценный опыт, потому что я занимался книгами, коллеги из «Альпины» мне очень помогали погружаться во все издательские процессы. Просто в какой-то момент на западных книжных ярмарках (Франкфурт, Лондон), куда мы ездили с Алексеем Ильиным, главным редактором «Альпины Паблишер» Сергеем Турко, другими коллегами, мы увидели новый тренд. Там стало очевидно, что в гору идет совершенно другая литература: именно то, что мы называли нон-фикшн и особенно научпоп, который мне был близок. Огромное количество людей на Западе было увлечено сложными книжками по физике, химии, философии, астрономии, критическому мышлению и так далее. В России этого почти не было: издательства точечно выпускали западные бестселлеры или крайне редко российских авторов. Еще был довольно большой пласт научной литературы, но это совсем другие и история, и аудитория. Мы с учредителями решили, что хотим этим заниматься, и в 2008 году в «Альпине» создали новую компанию со специализацией на нон-фикшн-литературе, как мы ее понимали. Четвертого июня я зарегистрировал ее в 46-й налоговой инспекции…
– Так в 2008 году родилось издательство «Альпина нон-фикшн».
– Кстати, тогда «нон-фикшн» для России было новым словом. Очень многие говорили и писали гневные письма: «Почему так? Что, вы не можете назвать «Альпина нехудожественная литература»?» Довольно долго пришлось объяснять людям, что мы имеем в виду и почему это не просто нехудожественная литература.
– «Нон-фикшн» – более емкое понятие. То, что вы делаете, это больше научпоп?
– Да, верно, но мы к этому не сразу пришли. Первая книжка, вышедшая в «Альпина нон-фикшн», – «Дети гламурного края» Эдуарда Лимонова. Это сборник эссе о путешествиях, жизни, такой классический нон-фикшн, публицистика. Вторая книга – «История бога» Карена Армстронга, это уже религиоведческий труд, гуманитарный научпоп.
Книги у нас выходили очень разные. Философия издательства формировалась постепенно. Я помню прекрасного Джереми Кларксона из Top Gear, который вел своим рычащим голосом программу про автомобили, его знали, шоу было популярно в России. Он оказался хорошим писателем, с потрясающим юмором, своим стилем. На какое-то время он стал одним из наших любимчиков. Постепенно мы как-то «выходили из воды», капли с нас падали, мы превращались в то, что есть сейчас. Одна из наших первых и самых успешных книг классического научпопа – «Физика невозможного» Митио Каку. В 2008 году мы начали работу над ней, а в начале 2009-го она вышла.
– Вы открыли Митио Каку для российского читателя?
– Да, мы открыли этого автора. «Физика невозможного» – точка отсчета, с нее, по сути, мы выбрали направление научно-популярной литературы. Конечно, у нас есть и то, что называют general non-fiction, и целая линейка книг по сценарному и писательскому мастерству, но основное в нашем портфеле – научпоп. Мы себя идентифицируем как научно-популярное издательство.
– С 2008 года вы существуете как отдельное юрлицо, издательство «Альпина нон-фикшн». Насколько вы автономны от «Альпины», как взаимодействуете внутри издательской группы?
– Уровень автономии – это не застывшая структура. Мы все меняемся с новыми вызовами и задачами. Наверное, с эпидемией коронавируса мы стали ближе друг к другу, в тяжелые времена легче вместе. Плюс действительно мы понимаем, что какие-то функции дублируются в разных издательствах, и это экономически не очень целесообразно. Глобальные задачи издательской группы нужно решать сообща.
– «Альпина Паблишер» тоже выпускает нон-фикшн.
– Да, там тоже есть нон-фикшн, но редакционная политика – абсолютная прерогатива каждого издательства. У нас свой редакционный совет, который коллегиально принимает решения.
О принципах отбора книг
– Как работает ваш редакционный совет? По такому же принципу, как у Сергея Турко в «Альпине Паблишер»?
– У Сергея Турко книги выбираются голосованием, у нас нет. Я с самого начала был против голосования, в таких тонких вопросах лучше достигать консенсуса. Например, три человека проголосовали против книги, четыре – за. Что это? Как-то слишком механически. Мне всегда казалось, что надежнее принять решение вместе. Всегда есть те, кто за и против. В рамках редсовета коллеги должны уметь договариваться. Привести убедительные аргументы или контраргументы. У нас так и получается, конфликтных ситуаций практически не возникает.
– Кто участвует в редакционном совете?
– Совещания состоят из двух блоков. В первой части мы обсуждаем обложки и названия книг. В ней участвует широкий круг сотрудников, включая менеджеров проектов, которые проживают с книгой практически весь путь от получения текста до выхода из типографии. Во второй части, более узким составом, мы анализируем конкретные книжки: будем покупать права или нет. Во второй части редакционного совета участвуют штатные литературные редакторы, приглашенные эксперты, маркетинг и Алексей Ильин, представляющий холдинг. Редсовет проходит по понедельникам. Обычно управляемся часа за 2–3. За неделю на общий адрес высылается рукопись, то есть у участников есть несколько дней почитать и подумать. На редсовете принимается коллегиальное решение. Приводятся аргументы за и против, обсуждаются плюсы и минусы текста, его научность. В итоге вырабатывается какое-то общее мнение по книге.
Важный момент. У нас в редсовете есть журналисты, историки, химики, физики, филологи, психологи, экономисты по образованию. Но при этом бывает, что наших компетенций не хватает. Нам понравилась, скажем, книжка про квантовую физику, она прекрасно написана, авторитетный автор, вроде бы все хорошо, но есть какие-то сомнения, особенно по поводу новых, довольно свежих идей. Бывает так, что автор выдает какую-то гипотезу за уже состоявшийся научный консенсус, а до того, чтобы ее признало научное сообщество, еще очень-очень далеко. Тогда мы обращаемся к внешним экспертам. В научных издательствах (в той же «Науке») так было всегда: рецензент, эксперт в определенной научной сфере, пишет рецензию на книгу, высказывает свои аргументы, издавать текст или нет. Так мы делаем довольно часто, понимая, что лучше не рисковать, потому что дорожим своей репутацией. А вдруг после перевода и литературного редактирования научный редактор скажет нам: здесь что-то не так, зачем мы вообще ее купили? У такой ошибки высокая цена.
Борис Есенькин, Сюзанна Мкртычева, Полина Кривых, Дмитрий Зимин, Павел Подкосов, Александр Грегорович. Церемония вручения премии «Просветитель», 2019 год
– Павел, как строится планирование, на сколько месяцев вперед, как формируется издательский план?– План мы принимаем раз в год. В первый год, по-моему, у нас было 12 книг, во второй – 18 книг, а сейчас мы выпускаем 70–75 новых книг в год (включая прозу). Необходимые допечатки ставятся в план в полуавтоматическом режиме, наша система отслеживает, через сколько месяцев книжка закончится, аналитик предлагает допечатку, иногда мы корректируем тираж и ставим в план допечаток. Кстати, стоит вернуться к вопросу о взаимодействии с большой «Альпиной».
– Да, это интересно, почему вы сейчас стали ближе?
– Мы понимаем, что дублировать одни и те же службы неправильно. В принципе, мы делили какие-то ресурсы и раньше. У нас общий отдел продаж, производства, склад, правовой отдел, юридическая служба, есть общий маркетинг группы, финансовый директор, HR. Скрепки у нас тоже общие. Свой у нас маркетинг, бухгалтерия, редакционный совет, редакторы, корректоры, верстальщики и, конечно, менеджеры проектов. В общем, это успешно работающая схема, где разные издательства имеют свою, отличную друг от друга редакционную политику и некоторую разницу в бизнес-моделях, пусть расцветают все цветы. Ну и конечно, мы все дружим.
Мы как-то с учредителями обсуждали, куда движемся. И решили, что надо двигаться не в сторону условного Советского Союза с его жесткой вертикальной иерархией и единым планированием, а в сторону Швейцарской федерации, автономных немецких земель. То есть максимум автономии при общих целях, бизнес-задачах и службах, которые это позволяют делать.
Тренды в нон-фикшн
– Самый пик интереса к естественным наукам – это 2015–2016 годы. Все главные темы физики, астрономии, математики уже более-менее сносно освещены. Какие тренды, какие темы популярны сейчас в нон-фикшн?
– Интерес к каким-то темам в научпопе тесно связан с развитием самой науки. Практически во всех областях научного знания происходит масса всего интересного. Но идеальная научно-популярная книга – это не сенсация сегодняшнего момента, не гипотеза и авторская концепция, скорее, это те проблемы и открытия, по которым уже есть научный консенсус. То, что уже в целом принято научным сообществом. Мы видим, что какие-то темы сначала выстреливают, но потом происходит довольно быстрое заполнение ниши и читатель устает от обилия на полке десятков книг о черных дырах. При этом, если о черных дырах напишет известный и хорошо пишущий ученый, книга будет продаваться. Сейчас в научпопе важна не просто тема, а фигура автора и умение писать увлекательно и понятно. Так что по-настоящему хорошие книги по физике, математике, астрономии будут продаваться, хотя сейчас действительно есть тенденция к снижению читательского интереса к этим темам.
Мы сейчас обращаем больше внимания на биологию в разных ее аспектах, историю, философию, какую-то серьезную, не селф-хэлп, психологию. Человек хочет понять, кто он, кто эти люди вокруг, как они воспринимают действительность, как он отличается от них. Мозг – это тема, которая, по-моему, неисчерпаема, на рынке существует невероятное количество книг про мозг. И все равно хорошие книги интересуют читателя. Например, книжка Вячеслава Дубынина «Мозг и его потребности» у нас очень быстро стала бестселлером, хотя это очередная книга на ту же тему. Если автор к теме, много раз рассказанной, приходит по-другому, при этом хорошо пишет и умеет доходчиво объяснять сложные вещи, то даже на фоне большого количества книг издание может выстрелить. Сейчас на рынке переизбыток естественно-научных книг, но при этом, даже когда на полке есть 20 книг о темной материи, а Сергей Попов возьмется и напишет прекрасную книгу о предмете, то она будет отлично продаваться, потому что он знает тему, у него хороший слог, а мы сможем хорошо сделать эту книгу.
Сейчас книг по каждой теме научпопа очень много, поэтому читатель уже не просто ищет книгу про черные дыры, он смотрит на автора, смотрит, как написана книга, кем она издана, есть ли научный редактор, какие отзывы. Даже как физически сделана книга: какая бумага, переплет, есть ли ляссе. Читатель стал более требовательным и искушенным, и это хорошо. Он вырос вне зависимости от возраста, и мы выросли вместе со своим читателем. Это, конечно, предъявляет высокие требования ко всему рынку, все мы начинаем делать книги лучше.
– Сегодня около 60 % книг в «Альпине нон-фикшн» – это переводные издания? Почему у нас так мало российских авторов в сегменте научно-популярной литературы? Как возрождать российский научпоп?
– Возрождать его будет очень сложно. В свое время в создании рынка, в популяризации науки огромную роль сыграл фонд «Династия», Дмитрий Борисович Зимин сделал огромное дело. Это и стипендии талантливым школьникам и студентам, открытие научных музеев, научные фестивали, выставки, премия «Просветитель», ставшая для многих мотиватором к написанию книг.
Мы знаем, что «Династии» больше не существует. Какие-то фонды остались, например, «Траектория». Они занимаются теми же благородными делами, ведут летнюю и зимнюю астрофизическую школу, поддерживают книжки, наши в том числе. Понятно, что это не те ресурсы, которые были у «Династии», это точечная поддержка. Никакой работы, которую делал Дмитрий Борисович по пересборке школы популяризаторов, не ведется. То есть, по сути, он пытался воссоздать то, что рухнуло в 1990-е, пытался собрать современную модель популяризации, прекрасно работающую во многих странах мира. Это стало главным в деятельности фонда «Династия», катализатором развития не только научпопа, но и вообще всей научно-популярной среды.
На Западе государство или университеты, иногда даже крупные издательства могут себе позволить выделить ученому грант. Ученый полгода-год спокойно может заниматься книгой. У нас государство об этом не думает. Университеты… Возможно, у них просто нет средств на это либо есть свои небольшие издательства (что хорошо, конечно), а у издательств точно нет на это бюджетов, потому что это обрушит всю издательскую экономику сразу. То есть это действительно должны делать какие-то крупные институции. Государственные, коммерческие, некоммерческие – не так важно.
Государство, университеты, библиотеки должны понимать, что без грантов российских научно-популярных книг не будет. Нужны глобальные решения по поддержке науки и ученых. Иначе это будет работа выходного дня, по сути, как сейчас и происходит. Именно поэтому книжки годами пишутся, и их так мало.
Когда начиналась «Альпина нон-фикшн», я ходил на лекции, на книжные фестивали, слушал, сам подходил к ученым, говорил: «Здравствуйте, Василий. Слушал вашу лекцию, мне показалось, что у вас получится замечательная и востребованная книга. Что вы об этом думаете?» С тех времен еще многие книги не написаны, нет ни времени, ни мотивации.
– То есть в ближайшее время не стоит ждать всплеска отечественного научпопа?
– Нам бы сейчас поддержать хотя бы тот уровень, который есть. Он уже неплохой. Взрывного роста, конечно, не будет без серьезной поддержки.
Наша задача – продолжать искать новых авторов, подталкивать тех, кто уже написал что-то и пишет новое. Мы стараемся сделать так, чтобы авторам было комфортно в издательстве, чтобы дело наше не закончилось одной книжкой, а после нее были и другие. Ситуация с российскими авторами довольно сложная, быстро она не изменится, но мы, со своей стороны, пытаемся создать какие-то максимально удобные условия для них. Действительно помогает премия «Просветитель», пока она есть и, надеюсь, будет еще долго. Может быть, какие-то еще премии возникнут, что было бы здорово.
– Вы строите издательские планы на год вперед. Не кажется ли вам, с учетом нынешних реалий, такой горизонт планирования слишком длинным?
– Да, наверное, некоторые темы перестали быть актуальными. Мы анализируем изменения читательского спроса и пытаемся ему соответствовать. Но по тем договорам, что уже заключены, мы, разумеется, будем выполнять все обязательства.
Почему вдруг «Альпина. Проза»?
– Под вашим руководством в конце 2020 года «Альпина нон-фикшн» открыла новое направление «Альпина. Проза». Почему вдруг проза?
– Несколько лет назад у нас были первые попытки. Мы выпустили несколько книг Сергея Шаргунова, «Чувство вины» Александра Снегирева, Алекса Дубаса, несколько странных нуарных английских романов. Мы пробовали и пробуем разные направления, если они соответствуют нашему внутреннему я. Например, мы точно никогда не будем издавать гороскопы, карты Таро или книжки про то, что Луна (или мировое правительство вместе с рептилоидами) управляет всеми нами.
Мы о прозе думали и собирались к ней вернуться, просто не чувствовали, что наступил тот самый момент. Вот сейчас он наступил. В 2019 году мы издали нон-фикшн-книгу Алексея Иванова «Быть Ивановым». Алексей был приятно удивлен и тем, как мы ее сделали, и тем, как запустили, вообще нашим подходом к каждому процессу (от выбора бумаги, обложки, формата до наших корректоров, редакторов, верстальщиков, маркетинга). Ему все понравилось, и он предложил нам передать какую-то часть своего бэклиста, на который освобождались права. Примерно в то же время ребята из «Альпины Паблишер» сделали новый перевод романа-антиутопии «1984» Джорджа Оруэлла. Пазл сложился. Мы поняли, что у нас уже есть Иванов, Оруэлл. Если не сейчас, то зачем это все? В общем, Алексей Иванов стал таким катализатором. В начале мы договорились о пяти его романах. Стало очевидно, что под это надо создавать отдельный импринт. Это мы и сделали.
– Почему это было сделано именно под вашим крылом, именно в «Альпине нон-фикшн»?
– Да, это, скорее, в рамках «Альпины нон-фикшн», хотя правильнее считать, что это межредакционный импринт. Под логотипом «Проза» могут выходить и книги, сделанные коллегами из «Альпины Паблишер». Две из них уже вышли – это «Процесс» Кафки (тоже новый перевод) и Оруэлл. Остальные пока – это книги, сделанные командой «Альпина нон-фикшн».
Почему под моим крылом? У меня был опыт работы с художкой, было желание запустить этот проект, силы и авторы. Но, конечно, здесь нельзя говорить, что это мой проект: это проект команды, общая история, в том числе и коллег из «Альпины Паблишер».
– И вы позвали Таню Соловьеву?
– Да, через какое-то время я нашел Таню Соловьеву, и дальше события развивались стремительно, как в хорошем романе про успех. Мы продолжили работу с Алексеем Ивановым, у нас вышли переиздания Эдуарда Лимонова, Юрия Мамлеева, Людмилы Петрушевской, Павла Пепперштейна, Виктора Ремизова. Нам повезло: мы смогли найти знаковые для читателей фигуры и начали с главных писателей последних нескольких десятков лет. Скажем так, нам повезло, мы «зашли с козырей».
– Сколько наименований сейчас выходит в «Альпина. Проза»?
– В прошлом году мы выпустили 20, в этом будет 25–30, в следующем примерно 40–45 книг.
Через переиздания больших писателей (прекрасно сделанные, совершенно по-другому таргетированные, выходящие на более молодую аудиторию) мы пытаемся привлечь тех, кто не читал Лимонова тогда, когда читали его мы. Это у нас получается. Процент молодежи, покупающей книги «Альпина. Проза», значительный. Через этот первый шаг мы пришли к новым романам уже известных писателей – это Александр Иличевский, Юлия Яковлева, Лена Элтанг. Это второй шаг.
Третий шаг тоже уже нами сделан, мы начали искать новые имена. У нас уже есть несколько контрактов с авторами, которые никогда не печатались, это будут их первые книги. Вышла книга «Типа я» Ислама Ханипаева, скоро выйдет книга Екатерины Манойло «Отец смотрит на Запад». Теперь мы занялись не только переизданием и переосмыслением великих, но и новыми авторами. Так что можно считать, что мы полноценное и состоявшееся издательство художественной литературы, амбициозное и энергичное.
Готовим книгу «Сценарии кинофильмов Андрея Звягинцева», 2019 год
Стикерпаки, «Единомышленники» и другие эксперименты в маркетинге
– В свое время мне понравилось определение Лешей Ильиным бестселлера как движущейся мишени. Павел, а что для вас бестселлер? Не уходит ли вообще его время?
– Не уходит. Думаю, сейчас будет меньше книг со средними продажами. Останутся книги с небольшими тиражами, со своей понятной, лояльной аудиторией (это тиражи условно 2–3 тысячи). Мы с этой аудиторией работаем, на самом деле это чаще всего и есть аудитория научно-популярных книг. Сколько, например, людей будут читать про математическую сингулярность? Немного, но они есть, мы их знаем. В то же время есть действительно мощные бесты с продажами под 100 тысяч экземпляров.
Фокус читательского интереса смещается на известные книги, о которых пишут и говорят. И останется некая довольно размытая аудитория у средних книг, потому что издательство не сможет маркетинговыми инструментами (которых сейчас стало гораздо меньше) обслужить весь свой портфель. У нас еще получается, но мы растем и понимаем, что через какое-то время нам надо будет делать фокус на самое важное. Мы уже сейчас выделяем приоритеты в маркетинге. Номер один – на эту книгу мы направляем максимум усилий. Номер два – делаем все, что не требует слишком больших финансовых и человеческих ресурсов. Три – стандартное продвижение, требующее минимальных бюджетов (СМИ, соцсети, интервью, презентации в магазинах, что-то еще).
– В любом случае вы ни одну книжку не бросаете: занимаетесь продвижением каждой?
– У нас продюсерская система в маркетинге, каждая книжка привязана к конкретному человеку. Продюсер составляет план продвижения книги, обсуждает его с директором по маркетингу, директор по маркетингу показывает этот план мне, мы его утверждаем. Без маркетинговой поддержки книг у нас в принципе нет.
Разумеется, работа маркетинга не заканчивается после того, как кампания проведена, особенно если мы в нее верим. «Сказать жизни “Да”!» вышла много лет назад. Смотрите, как она рванула весной 2022 года. Это самый большой тираж «Альпины нон-фикшн».
– А какой ее общий тираж?
– 300 тысяч. Из них 65 тысяч продано за семь месяцев этого года. С одной стороны, эта книга стала актуальной, потому что людям действительно хотелось понять какие-то смыслы, послушать человека, который прошел четыре немецких концлагеря, пережил огромное горе, но в то же время не сломался, видел смысл жизни даже в страдании. Но здесь была и большая работа маркетинга, причем всего холдинга, поэтому книга выстрелила.
– Какие еще самые тиражные книги «Альпины нон-фикшн»?
– Около 300 тысяч набрала книга Масары Ибуки о раннем развитии «После трех уже поздно». Мы ее сделали с нашим партнером компанией «Бэби-клуб», они очень помогли нам на первом этапе. Но если продажи «Сказать жизни “Да!”» растут, то рынок книг для родителей сейчас в принципе на этапе стагнации за исключением пары десятков авторов. Третья по тиражу – «Поток» Михая Чиксентмихайи (200 тысяч). Дальше – классический научпоп: «Биология добра и зла» Роберта Сапольски, «Физика невозможного» Митио Каку (примерно 100 тысяч на сегодняшний момент). Из более свежих – «Хлопок одной ладонью» Николая Кукушкина. Отличная книга по биологии, получившая премию «Просветитель». За два года мы продали почти 30 тысяч, что для серьезной книги по биологии очень хорошая цифра.
– Как анализируете эффективность продвижения, чтобы подкорректировать что-то на будущее?
– Проблема книжного рынка – на будущее подкорректировать что-то очень сложно. Удачу одной книги сложно экстраполировать на другие тексты. Каждая книжка, особенно в сегменте научно-популярной литературы, по сути, такая темная лошадка (если не говорить о книгах, которые гремят на Западе). Мы покупаем книгу на стадии манускрипта, когда она выходит, изучаем, как она продается на Amazon, читаем отзывы и рецензии в западной прессе. Каждая книга – стартап на самом деле, а мы в данном случае – инвест-компания, которая верит в автора и тему.
Мы пробуем многое и от многого отказываемся. Эксперименты в маркетинге идут постоянно, наши сотрудники крайне креативные. Они часто приходят с очень смелыми идеями: «Паша, давай попробуем?» Я спрашиваю: «А сколько стоит? Что вы от этого хотите получить? Ваши прогнозы?» Если это не разорительно для компании, говорю: «Оˊкей, давайте попробуем».
– Какие, к примеру, смелые идеи?
– Мы делаем невероятно прикольные стикерпаки для Telegram. Можем собрать под книгу плейлист. Вышла книга «Тезаурус эмоций», мы сделали по ней мини-спектакль с профессиональным актером, изображавшим эмоцию, о которой рассказывается в этой книге. Это был совершенно прекрасный ролик. Делаем с актерами читки книг в прямом эфире. Делаем неочевидные, но крайне интересные коллаборации, вот с брендом нижнего белья сделали фотосессию под книгу Дэвида Линдена «Почему люди разные». На днях в Сокольниках провели «Фестиваль любителей птиц» с лекциями, экскурсией и ярмаркой книг про птиц и животных.
– «Веранда Альпины» – тоже прекрасный эксперимент, который показал свою эффективность.
– «Веранду» делает общая команда «Альпины». Это хороший пример объединения ресурсов для крупных мероприятий. «Единомышленники», которые недавно проходили в Переделкине, – совершенно классная история. Много народу, хорошие продажи, лекции прямо в парке. Когда создаются такие общие истории, мы не делим ресурсы, а наваливаемся все вместе, это общее дело. По сути, мы единый организм, просто разные его части.
О работе в новых условиях
– Как строится работа с зарубежными авторами в новых условиях? Готовы ли зарубежные авторы и издательства продолжать сотрудничество, особенно по новым проектам?
– Довольно большой процент литературных агентств и издательств прекратили работу с Россией. Кто-то из них написал об этом прямо, кто-то просто прекратил активную коммуникацию, кто-то поставил ситуацию на холд. Мы довольно много работали с американскими и британскими мэйджорами и университетскими издательствами, поэтому по нам ситуация ударила довольно сильно. Penguin Random House, Hachette UK (и все их импринты), Simon & Schuster, Wiley, Curtis Brown, Orion Books, MacMillan, издательство Йельского университета и большинство скандинавских издателей приостановили сотрудничество. Сейчас мы в активном поиске новых для нас издательств и литературных агентств, мы больше смотрим на европейские и азиатские книжные рынки, делаем упор на работу с российскими авторами. Есть и хорошие примеры выхода из ситуации: не так давно ушедший от нас фонд Карла Сагана, великого астронома, одного из моих любимейших авторов, возобновил коммуникацию. Они сказали: «Да, мы считаем, что книги должны объединять» – и вернулись.
– Каков средний срок договоров с авторами?
– Мы стараемся подписывать договоры на пять лет. Некоторые издательства просят снизить этот срок, но в основном у нас долговременные контракты. Это, конечно, тоже «подушка безопасности». Законтрактованных новинок нам хватит на полтора-два года.
– Не было авторов, кто разорвал текущие контракты?
– По подписанным контрактам такого нет. Нам перестают предлагать новинки, наши предложения остаются без внимания. Такая ситуация, конечно, не по всем партнерам. Многие европейские издательства и литагенты продолжают сотрудничество.
Некоторые отказываются не столько по политическим причинам, хотя и такие есть, а просто из-за того, что возникают финансовые сложности. Например, мы очень долго не могли ничего оплачивать, SWIFT не работает. Мы заводим счета в другом банке, этот банк пересылает счет, а какой-то иностранный банк счет разворачивает, потому что деньги из России.
– А сейчас ситуация по платежам с зарубежными банками удалось стабилизировать?
– Какие-то платежи проходят, но я не скажу, что ситуация решена полностью. Мы никогда не знаем, пройдет платеж или зависнет где-то на два месяца, будет болтаться, а потом вернется к нам.
Здесь много факторов сложилось. С одной стороны, в ближайшее время российский читатель лишится важных западных бестселлеров (и это очень плохо). С другой стороны, катастрофой это нельзя назвать, потому что есть альтернативы. Я имею в виду других авторов, другие книги. Жаль, если не выйдет новый Стивен Кинг, новые книги больших ученых. Хотя, например, Митио Каку сдал нам новый текст, мы подписали с ним контракт.
Редакционный совет «Альпины нон-фикшн». Когда еще не было Zoom. 2017 год
– В этом году серьезно вырос уровень полиграфических затрат. Как это сказывается на маржинальности бизнеса?– В нормальной ситуации расходы у нас распределялись примерно так: треть – полиграфия (бумага и типография), треть – препресс (перевод, редактура, корректура, верстка, обложка), треть – налоги и авторские роялти. Это в среднем по больнице. То есть такая классическая понятная схема.
На самом деле повышение цен на бумагу и полиграфуслуги началось до февраля. С 1 января 2022 года полиграфуслуги и бумага подорожали на 30–50 %. В марте-апреле все усугубилось. Были моменты, когда мы чувствовали себя внутри какого-то смерча, с утра была одна цена на книгу, а вечером уже другая. Нам полиграфисты говорили: «Ребята, мы ничего не понимаем, будут у нас эти материалы или нет, есть эта краска или нет. Эта бумага ушла, какой ее заменить? Непонятно, где будем искать. Оˊкей, берем краски из Южной Кореи, но мы их будем тестировать еще два месяца». Это был шторм с непредсказуемыми последствиями. Сейчас ситуация вроде бы наладилась, но значительное повышение цен на полиграфические услуги, разумеется, скажется на конечной стоимости книги...
С конца 2021-го – начала 2022 года наблюдался большой отток специалистов из полиграфкомбинатов. Проблемы в полиграфии довольно долго накапливались, на многих предприятиях были крайне низкие зарплаты: у специалистов с многолетним стажем она была ниже, чем получал, например, продавец в «Пятерочке». Люди начали массово уходить, полиграфкомбинаты, останавливая это, стали повышать зарплаты. То есть сложилось несколько факторов. К концу года мы совершенно однозначно увидим снижение маржинальности. Прогнозировать, насколько, я не буду, потому что это просто невозможно. Будет снижение маржи и рост доли полиграфических расходов в озвученной мной схеме затрат.
– Какие сейчас для вас основные каналы продажи книг? Как складывается распространение, сроки оборачиваемости книг?
– Сроки оборачиваемости – это разные договоренности с разными площадками. 50–55 % – это интернет-продажи. Мы увидели достаточно интересную картину с марта по июль 2022 года. Рост отгрузок с марта по июль в «Альпине нон-фикшн» составил 11 %, отгрузки в онлайн-каналы просели, но вторичные продажи по нашему издательству выросли на 6 %... Мы планировали бóльшие цифры: рост в районе 25 %.
Онлайн-отгрузки по каналам, у которых есть только онлайн-площадки, просели на 10 %. При этом в офлайне, в сетевых и независимых магазинах мы видим небольшой рост. То есть при падении онлайна вырос офлайн.
– С чем связана такая тенденция? Люди после пандемии стали возвращаться к физическим покупкам?
– Да, к физическим покупкам, к общению, посмотреть на тех, кто тоже читает (книжных любителей), увидеть, что они не одни. В период такого массового стресса люди пытаются найти своих, для многих свои – как раз в книжных магазинах. Мне кажется, именно с этим сейчас связан рост офлайн-продаж.
– Какую долю в продажах составляют электронные и аудиокниги?
– Ситуация примерно одинаковая в течение последних лет 5–7. Растут продажи бумажных книг, подрастает электронка и аудио. Единственное, тенденция последних 2–3 лет – аудио начало расти быстрее электронки. В первом полугодии этого года доля электронных продаж снизилась из-за проблем с платежами и уходом некоторых сервисов с рынка. Сейчас она составляет 15 % вместе с электронной библиотекой «Альпины». Если платежи наладятся, будут запущены новые или найдут возможность вернуться старые сервисы, то доля будет расти. Но насколько – в наше время предсказать трудно.
Факторы успеха
– Павел, вы создали одно из лучших издательств нон-фикшн-литературы в России. В чем главные факторы успеха, какие сильные стороны вашей команды?
– Самый главный фактор – команда единомышленников. Это люди, которые обладают схожим мировоззрением, помогают друг другу, болеют за общее дело. Им важно работать именно в «Альпине нон-фикшн». И конечно, они профессионалы. Все отмечают наш внутренний демократизм, шутки, стремление помочь друг другу, чувство общего дела. Мы не просто коллеги, мы близкие люди с похожими идеями и восприятием жизни и работы. В таких условиях люди больше мотивированы и лучше раскрывают свои сильные стороны. Очень многие наши сотрудники дружат вне работы, ходят в театры и на выставки, отмечают дни рождения, ездят вместе в отпуск. Видимо, поэтому к нам стремятся, хотят с нами работать. У нас подобрались сотрудники, которые действительно любят то, что они делают, и работают на результат, на общее дело.
Второе – это, конечно, жесткие критерии отбора текстов и прекрасная их обработка. Да, мы иногда ошибаемся и не всегда выходим на второй тираж, но в качестве наших книг мы уверены и ни за одну книгу нам не стыдно. Это, кстати, очень важно и для мотивации коллектива, и для читательского доверия. У нас не очень большая, что обусловлено спецификой, но очень лояльная аудитория, ценящая нашу экспертизу и доверяющая нам. Мы вполне можем отказаться от потенциального бестселлера, если текст вызывает сомнения научного или общечеловеческого гуманитарного характера. Лучше сделать важную книгу небольшим тиражом, чем ставить под удар наработанную годами репутацию. Для нас важно играть вдолгую, создавать и строить свой образ и свою репутацию, свое комьюнити. Нам важно, чтобы авторы нам доверяли, чувствовали себя комфортно и в хорошей компании. То есть основное – это наши сотрудники и критерии отбора книг, что мы выбираем, как реализуем и как продвигаем.
– Дизайн и макеты книг – сильная сторона «Альпины». Ваши книги можно сразу узнать в книжных магазинах, сразу виден «стиль “Альпины”». Как создаются макеты, как идет работа и постановка задачи для дизайнера?
– Наша сильная сторона – это арт-директор Юрий Буга. Он действительно чувствует текст и предлагает именно то, что его отражает. Мы не даем ему технических заданий, он сам читает книгу, решает, будет ли он делать ее сам или отдаст кому-то из художников на аутсорс. Юра работает для всей «Альпины». Прекраснейший кейс – это арт-серия переизданий романов Алексея Иванова. Это 10 книг, обложку каждой из которых делал абсолютно разный художник, дизайнер, шрифтовик, мастер плаката (Андрей Бондаренко и Юрий Гордон, Дмитрий Черногаев и Петр Банков, Виктор Меламед и Валерий Голыженков). Люди с абсолютно разными стилями и манерой читали книгу и предлагали свой вариант. Получился не просто издательский, но и арт-проект.
В «Альпине нон-фикшн» так повелось, что окончательный вариант обложки утверждает редакционный совет, не всегда с первого раза. Иногда просим поиграть со шрифтами, но мы очень ценим креативность Юры и его легкий нрав.
– Что для вас книгоиздание – бизнес, призвание, смысл жизни?
– Наверное, сейчас вместе с моими детьми – это главное дело жизни. Это одновременно и какой-то очень важный смысл, ну а как без смысла? Это и призвание, потому что у меня действительно лежит к этому душа, мне нравятся книги, мне нравится, как из текстов возникает какой-то материальный объект. Как бизнес мне это тоже нравится, ведь если из этих трех факторов какой-то один выпадает, начинаются проблемы. Бизнес без смысла – довольно быстрая потеря аудитории, репутации. Смысл без бизнеса – тоже нехорошо, мы не благотворительная организация, мы должны думать о прибыли, масштабировании, но при этом не терять себя.
Книгоиздание, конечно, отличается от других бизнесов. Здесь необходимо вкладывать душу, потому что продажа памперсов – это тоже важно и необходимо, но там без этого можно вполне обойтись. Здесь – нет. Здесь ты действительно должен чувствовать, что это часть тебя, часть твоей жизни, причем значительная часть. Тогда ты будешь чувствовать радость от того, что ты делаешь и одновременно зарабатывать.
– Какие книги «Альпины нон-фикшн» стали для вас главными за эти годы, какими особенно гордитесь?
– Ой, их очень много. Я горжусь тем, каких авторов мы привели на российский рынок или издали все авторское наследие. Это Карл Саган, Митио Каку, Виктор Франкл, Стивен Пинкер, Карл Циммер, Сергей Попов, Михаил Никитин.
Если брать какие-то конкретные книжки, то я горжусь двухтомником «Полка». Это биографии главных русских книг, совершенно шикарное издание на бумаге, которого уже нет в России. В первом двухтомнике (будет еще второй) 60 произведений от «Слова о полку Игореве» до 1917 года. Крутейшие литературные эксперты: Лев Оборин, Юрий Сапрыкин, Майя Кучерская и другие рассказали о том, как и в каких условиях писались эти книги. Это потрясающее чтение и для школьников, и просто для любителей русской классики, для всех, кто любит читать. Первый тираж ушел за месяц, хотя это достаточно дорогой двухтомник, серьезные литературоведческие тексты.
Вспоминаю интересный проект, который вышел в 2010 году. Тогда только появилось расследование WikiLeaks, оно было выложено на каком-то сайте на английском языке, терабайты информации. Мы в течение двух недель выбрали все самое интересное и актуальное для российского читателя, в течение трех недель перевели и первыми в мире выпустили книжку «WikiLeaks: Избранные материалы». По-моему, 15 тысяч экземпляров было продано буквально за месяц. Это был настоящий челлендж.
Одна из моих любимых книг (к сожалению, она не стала бестселлером) – «Дневники» Джорджа Оруэлла (с 1931 по 1949 год). На мой взгляд, просто невероятная книжка. Я не понимаю, как при такой популярности романа «1984» эта читательская любовь не пришла к «Дневникам».
– Может быть, еще придет время этой книги?
– Возможно. Она вышла у нас в 2020 году тиражом 5000 тысяч, допечатки не было. Она прекрасно сделана: запечатанные форзацы, ляссе (все, как мы любим), отличная бумага, совершенно невероятный корпус переводчиков: Виктор Голышев, Леонид Мотылев, Марк Дадян, Любовь Сумм, наш лучший редактор Роза Пискотина. Книжка потрясающая, я ее очень люблю, но не все, что я люблю, становится бестселлером. И это тоже нормально.
Культурный код Павла Подкосова
– Павел, что вы сейчас читаете? Каков ваш круг чтения?
– Я, наверное, сейчас в тренде, потому как художественной прозы я читаю сейчас больше, чем нон-фикшн. Я такой же живой человек, как и все, мне тоже хочется немного выдохнуть, отвлечься, поглядеть, как там, в других мирах, фантазиях и историях. Хочется эмоций. Много читаю российских авторов, из любимых – Дмитрий Захаров, Вера Богданова, Андрей Рубанов, ну и уже наши – Виктор Ремизов, Ислам Ханипаев и Рагим Джафаров.
Из западной прозы последнее, что поразило, – это «Стоунер» Джонса Уильямса. Мечтаю прочесть всего Дэвида Фостера Уоллеса и Джонатана Франзена.
Из научпопа мне интересна нейробиология и книги по критическому мышлению.
Стараюсь читать книги хотя бы из короткого списка премии «Просветитель». А лучше бы и из длинного. «Просветитель» – это знак качества.
Корпоратив «Альпины» в античном стиле, 2015 год
– Как бы вы определили ваш культурный код в музыке, кино, театре, живописи, архитектуре? Может быть, обрисуете такими крупными мазками?– Про архитектуру люблю читать, но довольно мало в ней смыслю, честно говоря. Скорее люблю современное искусство, нежели классическое. Время от времени, когда есть возможность, хожу на выставки. «Эрарта» в Питере – моя любимая галерея, в Москве хожу в Мультимедиа Арт-Музей и ММОМА. Люблю приходить на несколько часов и смотреть разных художников, разные истории. Мне нравятся даже не сами картины, а что-то вокруг них: эмоции, образы. Недавно был на классной выставке работ, сложившихся вокруг культового текста 1990-х годов «Мифогенной любви каст» Павла Пепперштейна и Сергея Ануфриева.
Смотрю качественную фантастику, умные российские сериалы и часто пересматриваю артхаусное кино от Пазолини и Годара до Тарковского и Звягинцева. Люблю слушать научные лекции и участвовать в чем-то, что меняет жизнь к лучшему, гармоничному и гуманистическому. А вообще, я состою из той музыки, что слушал, кино, которое смотрел, книг, которые читал, любви, которую испытывал, общения с друзьями и коллегами, которые были и будут рядом, детей, которых я люблю, пожалуй, больше, чем книги. Нас создают не столько знания, сколько переживания.
– А в музыке?
– Я не хожу в наушниках по улице или в метро, иногда смотрю какие-то интересные клипы на YouTube, но в музыке я недалеко ушел от юношеских вкусов, слушаю старый классический панк 1960–1970-х, ска, регги – для меня это некие корни, мои roots, которые составляют часть культурного кода. Я помню, как меня поразили первые панк-группы Ramones, The Clash, Sex Pistols. Было очевидно, что ребята играют так себе, но при этом их энергетика, искренность, какой-то надрыв гораздо важнее профессионального владения инструментами. В прекрасной книге Дэниела Левитина «На музыке» очень хорошо рассказано о механизмах закрепления любви к музыке из юности.
– Экзюпери писал: «Суди себя сам. Это самое трудное. Себя судить куда труднее, чем других. Если ты сумеешь правильно судить себя, значит, ты поистине мудр». Как вы оцениваете сделанное вами и какие задачи ставите перед собой?
– Мы за эти 14 лет выпустили уже больше 600 наименований общим тиражом шесть миллионов. С одной стороны, это очень круто. Наверное, мы сделали для мира много хорошего. Но, с другой стороны, когда мы видим, что люди до сих пор верят, что ими управляют рептилоиды или тайные правительства, что астрология – это наука, а от вакцины случается аутизм… Недавно ВЦИОМ опубликовал исследование: 35 % россиян считают, что Солнце вращается вокруг Земли. То есть мы работаем, фонд «Династия» работал, Corpus и «Новое литературное обозрение» работают. Все мы делаем какие-то важные дела, лекции идут, у популяризаторов на YouTube миллионы просмотров, и тем не менее ситуация как будто становится только хуже. Это заставляет задуматься: достаточно ли мы делаем? Видимо, нет. Надо продолжать. Всему просветительскому и книжному сообществу надо работать еще больше. Комьюнити есть, оно большое, но, видимо, пока варится в собственном соку. Это важная история, в каком-то смысле надо «идти в народ». Мы должны сделать так, чтобы наши книги доходили до тех людей, которым это все сейчас кажется неважным… Надо делать больше – это только мотивирует. Чем сложнее путь, тем интереснее его проходить.
Опубликовано в журнале «Книжная индустрия», №6, сентябрь, 2022
Еще новости / Назад к новостям
Forum with id 4 is not found.