Писателю Сергею Шаргунову - 45 лет. Хороший возраст для писателя. Молодость, переходящая в зрелость. По нынешним меркам еще можно числиться среди молодых, а можно уже и в мэтры баллотироваться. Солженицын только дебютировал, а Толстой начал писать свой лучший роман - "Анна Каренина".

В 80-е годы ХХ века прозвучало целое писательское сообщество "сорокалетних": Маканин, Ким, Киреев, Проханов... Все остались и остаются в литературе значительными именами.

Впрочем, Шаргунову в поколенченском смысле как раз не очень повезло. Он оказался как бы позади поезда: тех, кто родился в 60-е, комсомольцами хлебнул "застоя" и прозвучал в 90-х уже на волне гласности и перемен, и тех, кто родился в 70-е, успел застать СССР пионерами и потом реализоваться уже в "тучные" "нулевые годы". А Шаргунов ни комсомольцем, ни пионером побывать не успел, СССР помнит совсем ребенком, а в "нулевых" оказался двадцатилетним парнем с не понятно какой поколенческой базой.

Возможно, еще и поэтому он всегда спешил. Рано рванул в политику, рано в ней преуспел, рано на ней обжегся... Но и в литературе он прозвучал очень рано. Уже в 21 год стал лауреатом премии "Дебют" за повесть "Малыш наказан" об убийственной любви двух юных созданий на фоне развала страны. В самом ее стиле было что-то от того сумасшедшего времени.

"Замогильно и сексуально, почти по складам она заговорила о том, как недовольна своим внешним видом и что его надо бы менять. "Меняй", - отчаянно думал Сережа-молчальник, и большие бледно-розовые свиньи наползали ему на глаза".

Результаты "Дебюта" оглашали в московском ресторане "Прага", где когда-то любили под шампанское вкушать икру из серебряного ведерка модные писатели начала ХХ века - Горький, Бунин, Куприн, Леонид Андреев... И вот двадцатилетний красавец-брюнет Сережа Шаргунов вышел и отказался от премиальных денег в пользу сидевшего в саратовской тюрьме Эдуарда Лимонова. А результаты премии объявлял другой Эдуард - Радзинский. И публика была соответствующая. Но решение красивого парня было встречено аплодисментами. В "Праге" вновь повеяло началом ХХ века, пронеслась по ампирному залу тень Максима Горького, тоже гонимого и получавшего поддержку "собратьев". Чехов и Короленко отказались оставаться членами Императорской академии наук по разряду изящной словесности, когда Николай II вычеркнул из ее списков Горького.

Полную версию материала читайте на rg.ru

Текст: Павел Басинский

Фото: rutvi.ru