Форточка в Европу или Литературный поход на Запад
Каждый автор хочет, чтобы его переводили
круглый стол
Модератор: Светлана Зорина
Модератор: В чём причина ограниченной популярности на Западе довольно успешных на Родине российских авторов? Не сыграла ли великая русская литература «злую службу», сформировав ожидания, которым современные литераторы не отвечают? Или современная российская книга – «не формат» на Западе?
Леонид Юзефович: Как и раньше, русская литература занята национальными проблемами, но когда-то они были важны не только для нас самих, а сейчас – нет. Узлы сегодняшних мировых противоречий завязаны в других местах. Заинтересовать собой мир мы не в состоянии. Для этого нужно, чтобы Россия казалась неведомой таинственной землей, как было в ХIХ веке, страной будущего, как в 20-х годах минувшего столетия, или хотя бы «империей зла».
Юзефович Леонид Абрамович Писатель, сценарист, историк. С 1975 года по настоящее время работает учителем истории в средней школе. В 1981 году защитил кандидатскую диссертацию по русскому дипломатическому этикету XV-XVII веков. Литературный дебют состоялся в 1977 году в журнале «Урал». Много печатался во второй половине 1980-х. Известность к Юзефовичу пришла только в 2001 году после издания цикла исторических детективов о сыщике Иване Путилине. За роман «Журавли и карлики» Леонид Юзефович назван лауреатом первой премии «Большая книга» 2009 года. |
Дмитрий Глуховский*: Я думаю, что дело не в русских писателях. Проблема с русскими писателями заключается только в отсутствии квалифицированных и не дорогих переводчиков. Очень дорого стоят переводы. По словам моих агентов, перевод романа объёмом как у меня – миллион печатных знаков – стоил больше 10 000 долларов. Это превышает, в принципе, моё роялти. По сути, переводчики стоят дороже, чем покупка прав. Это, по крайней мере, удваивает для издателя стоимость приобретения автора. Я в своем издательстве был вторым за 10 лет иностранным автором, которого они согласились купить.
Глуховский Дмитрий Алексеевич* Работал в Германии и во Франции, был корреспондентом в Израиле и Абхазии, работал на «Радио России», в телерадиокомпании «Deutsche Welle», на каналах «Euronews» и «Russia Today» в статусе корреспондента кремлёвского пула. Владеет пятью языками. Дебютировал как сетевой писатель с романом «Метро 2033», главы которого регулярно выкладывались в Интернете на сайте www.m-e-t-r-o.ru. В 2005 году его роман, получивший в окончательной редакции название «Метро 2033», был опубликован в издательстве «Эксмо», а в 2007 году переиздан издательством «Популярная литература». Сегодня в активе автора роман «Сумерки» (2007), книги «Метро 2034» (2009) и «Рассказы о Родине» (2010). |
Модератор: Российские издатели недвусмысленно дают понять, что продвижение авторов за рубеж – накладная процедура, которая финансово не оправдана. При такой позиции издателя, от кого должна исходить инициатива – автора, агента?
Леонид Юзефович: Литературный агент – фигура номер один в продвижении наших текстов за границу, но западных агентов, занимающихся русской литертурой, буквально единицы. Большинство из них – эмигранты, которые специализируются на той стране, где живут, или на группе близких стран (например, скандинавских). Обычно они сами находят русских авторов после того, как те приобретают известность в России. Во всяком случае, со мной было именно так. Немецкое агентство Nibbe & Wiedling обратилось ко мне после того, как в 2001 году я получил премию «Национальный бестселлер». На отечественном рынке у меня агента нет, да он мне и не нужен. Я выбираю не столько издательство, сколько людей, с которыми мне приятно работать – например, Елену Шубину из «АСТ», Александра Иванова и Михаила Котомина из «Ad Marginem», Ирину Кравцову и Сергея Князева из «Издательства Ивана Лимбаха» в Санкт-Петербурге.
Маргарита Хэмлин: Автор мало что может сделать. Главное – личные отношения с иностранными издателями. Дело в том, что мне повезло, мои книги издаются в Библиотеке иностранной литературы. Ведь важно не только то, что выходит, а то, что мы очень много ездим, прежде всего, по России. Мы изъездили всю Россию с моими книгами в рамках программы «Большое чтение». Для меня важно, чтобы мои книги читали в России. Перевести можно, но как перевести нашу историю, как перевести понятия, как перевести слова, которых нет в словаре, из которых состояла вся наша советская жизнь? И во многом мы ещё состоим из этого. И поэтому для меня всё же главным остаются наши читатели.
Модератор: Если говорить о западном рынке в целом, то насколько успешно вы издаетесь на европейских языках? Каков Ваш персональный опыт «выхода» в переводе?
Леонид Юзефович: У меня вышло примерно полтора десятка книг в Германии, Франции, Италии, Испании, Польше и в особенно любезной моему сердцу Монголии. Готовится к изданию болгарский перевод «Журавлей и карликов». Однако похвастать большими тиражами я не могу. Относительный успех мои книги имели только в Польше, где было много рецензий в прессе, а один из романов даже получил премию как лучший иностранный роман года. Вероятно, это объясняется близостью наших менталитетов и тем, что поляки лучше знают русские реалии, чем французы или итальянцы. На английском у меня опубликованы только два рассказа в антологиях. Переводчица Мэриан Шварц из США (она, в частности, переводила Нину Берберову и «2017» Ольги Славниковой) на свой страх и риск перевела мой роман «Костюм арлекина», но найти издателя пока не может.
Дмитрий Глуховский*
В прошлом году книга «Метро 2033» вышла на английском языке в Великобритании. Суммарно тираж составил около 25 000 экземпляров. Начали они с 8 000, потом допечатывали ещё. По-моему, они, в целом, довольны, книжку продолжают покупать. В этом году она выходит в Канаде.
Сейчас «Метро» переведено или переводится на 35 языков. Хорошие продажи книги в Германии, Польше, во Франции, Швеции. Конечно, как не парадоксально, помогли компьютерные игры, основанные на сюжете «Метро 2033». Многие люди, которые, может быть, раньше и редко читали книги, поиграв, заинтересовались «миром», сюжетом и просто решили глубже в него погрузиться, больше узнать. В итоге читают и покупают книги. Поэтому, я думаю, что успехом книги частично я обязан выходу компьютерной игры. Я считаю, что надо немедленно сделать трехмерный экшн-шуттер на основании «Войны и мира», – это существенно поможет популяризации творчества Льва Николаевича.
Модератор: Интересная идея. Действительно, особенность текущего продвижения – в нестандартных ходах и решениях. Скажите, что лично вы делаете для продвижения своих книг, или в основном это заслуга издательства, агента?
Дмитрий Глуховский*: Единственное, что я делаю – с удовольствием приезжаю, когда меня приглашают иностранные издатели. И я еду, конечно, не столько ради продвижения книг, сколько ради впечатлений. Очень люблю путешествовать и стараюсь, по крайней мере, два раза в месяц куда-нибудь выезжать. И, слава Богу, поводы возникают. Книги выходят в разных странах, зовут для продвижения. В этом месяце у меня уже третья поездка. В Сербии вышла книга «Метро 2034», затем пригласили в Белград на фестиваль. И пресса ко мне там ласково так относится. С большим удовольствием съездил, тем более что у меня отец раньше занимался переводом сербской поэзии.
Модератор: Скажите, а насколько успешно удается поддерживать продажи за рубежом? Это презентации, или, может быть, вы ведёте блог?
Леонид Юзефович: Я нахожусь в том возрасте, когда человек склонен к консерватизму, и тешу себя надеждой, что до конца моей жизни старые формы бытования литературы не отомрут окончательно.
Дмитрий Глуховский*: Я периодически писал что-то на английском языке на своей странице в соцсети, но сейчас эта сеть ввела новые правила – если вы не комментировали чьи-то посты за последние две недели, вы их больше не видите. Поэтому мой личный профайл в соцсети перестал функционировать как коммуникация с зарубежными читателями. По-видимому, мне сейчас надо создать публичный профайл, как у Lady Gaga. Я, конечно, планирую активно всем этим пользоваться.
Непонятно только насколько этот канал репрезентативный, потому что, например, в Германии у меня тираж 100 000, а немецких друзей у меня 30 человек. То есть, насколько 30 человек могут представлять стотысячную аудиторию, насколько их мнение отражает мнение широкой аудитории – не ясно. Но за отсутствием других альтернатив – это наиболее эффективный способ, ведь письма читателей в электронную почту –большая редкость, а какая-нибудь записка в соцсети – достаточно обыденная вещь.
О том, что Россия умеет думать, мир давно уже забыл
круглый стол
Модератор: Светлана Зорина
Модератор: Как Вы оцениваете перспективы английской площадки для продвижения русской книги, прежде всего, ведь именно английский рынок крайне закрыт для иностранных книг?
Екатерина Гениева: Оцениваю как начало вполне реалистического разговора. Действительно, английский рынок не такой открытый, не такой доступный нашим писателям, как хотелось бы. На Лондонской книжной ярмарке присутствовало 50 авторов, представляющих современную литературу России. Мне кажется, вовлечённость английской стороны показывает, что шанс есть, и этот шанс надо всячески использовать, говоря о современной и, конечно, о классической литературе. Библиотека иностранной литературы также вовлечена в этот процесс. Ведь если мы сами ничего не будем делать, то никто на все наши просьбы и предложения отвечать не будет. В посольстве мы представляли нашу огромную региональную программу двуязычных изданий классиков, современных писателей, переводы английских авторов, в частности Архиепископа Кентерберийского с его сборником стихотворений и его монографией о Ф.М. Достоевском, и пр. Поэтому для меня эта тема чрезвычайно важна, актуальна, более того, я понимаю её необходимость.
Андрей Сорокин: Вы задаете простой и одновременно сложный вопрос. Что мы можем предложить западному книжному рынку? Предложить западному рынку за исключением полудюжины уже известных писателей сегодня мы не можем ничего. И это объективная реальность. Причём, это касается не только англоязычного, но и рынков других стран. Англоязычный рынок вообще самодостаточен. Он покрывает весь мир, там огромное количество своих интеллектуалов, так же, как и мы, рвущихся издаваться. Большое предложение, из которого есть, что выбрать. И нашим авторам, а говоря шире – издателям и почти отсутствующим литагентам, надо очень хорошо подумать над тем, что именно и кому именно предлагать. Англоязычный рынок – огромный, он насчитывает больше количество хозяйствующих субъектов. У каждого из них, или почти у каждого есть хотя и пересекающиеся, но свои целевые аудитории, с которыми нужно специально работать. Здесь очень много вопросов и проблем, но я представляю, как вы знаете, специфическую отрасль.
Модератор: Да, каков потенциал продвижения научной, интеллектуальной книги на европейский книжный рынок?
Андрей Сорокин: Думаю, что здесь дело обстоит совсем печально. Если в fiction-жанре ещё есть какие-то надежды на продвижение авторов, поскольку их произведения действительно могут вызвать интерес просто потому, что мировая читательская аудитория огромна и, в общем-то, любому автору может найтись место при специально организованном продвижении. И это бизнес. В том, что касается жанра non-fiction, с которым имею дело я, т.е. интеллектуальной, научной, аналитической литературы, думаю, что шансы продвинуть такого рода книгу на западный рынок стремятся к нулю.
Я продвигаю интеллектуальный продукт. Все 20 лет моей работы как издателя сводились к тому, что мы производили сначала на свет интеллектуальный продукт, а затем овеществляли его в книжной форме, и всегда думали о том, в первую очередь, чтобы продвинуть интеллектуальный продукт на интеллектуальный рынок, а не товарную позицию на товарный рынок. Это плохо характеризует меня как издателя, поскольку издательское дело – это бизнес, но, может, чуть лучше характеризует меня как человека идеи, который озабочен состоянием умов в отечестве, или, точнее, полной разрухой этих умов. То, чем мы занимаемся – это попытка восстановления разрушенного коллективного разума нации, а также продвижение какого-то комплекса идей за пределы этой нации, поскольку она – часть европейской цивилизации, часть северной цивилизации, у нас единые корни, нас много что связывает. Неслучайно проект «История сталинизма», насчитывающий уже более 80 книг, на 50% представляет русскоязычных авторов, на 50% – переводные книги западных специалистов. И в изучении советского прошлого сегодня ни одна национальная историография не имеет карт бланш, не имеет монополии на истину. Такого рода темы, касаются ли они России или других стран, можно поднимать только совместными усилиями.
Модератор: И всё же, как вы считаете, какие темы будут наиболее интересны английскому читателю?
Екатерина Гениева: Английскому читателю будет интересна хорошая современная репрезентативная литература. Вы знаете, я счастлива, что, наконец, вышел замечательный перевод Арчи Тейта книги Людмилы Улицкой (*Людмила Евгеньевна Улицкая признана Минюстом РФ выполняющим функции иностранного агента) «Даниэль Штайн». Это событие, которого мы ждали. Но, повторяю, если мы сами не будем прикладывать к этому усилия, то ничего происходить не будет. Поэтому одна из задач – и самим продвигать, и искать тех, кто будет продвигать, придумывать целый ряд действ, которые будут этому способствовать. Надеемся, что такой литературный интеллектуальный мост будет построен. Профессиональная игра не может строиться в условиях, когда мяч летит только в одни ворота. Мяч должен мигрировать между двумя воротами. И наша задача, тех, кто заинтересован в этом, создавать для этого все возможности.
Модератор: В чем, на ваш взгляд, специфика продвижения именно интеллектуального продукта?
Андрей Сорокин: Я думаю, что особой специфики нет, всё – то же самое. Просто на такого рода мероприятия как зарубежные выставки нужно привозить не только русских писателей, нужно привозить русских интеллектуалов, которые тоже пишут книги и могут быть интересны, пусть и не такой широкой аудитории, как авторы художественной литературы. Но, тем не менее, они интересны экспертному сообществу, интересны интеллектуалам, которые определяют культурную, экономическую политику в своих странах. Мы традиционно таких людей на книжные ярмарки не возим, забывая о том, что каждая западная книжная ярмарка – это ещё и интеллектуальный форум. Это особенно видно во Франкфурте, на Парижском книжном салоне, на скандинавской ярмарке, которая ежегодно проходит в Гётебурге.
Модератор: То есть, должно быть правильное понимание целей и задач у государственных чиновников прежде всего?
Андрей Сорокин: Я абсолютно уверен, что создавать положительный образ России в мире способны не только носители художественной культуры. О том, что мы умеем делать матрешки, балалайки, хорошо танцевать, красиво петь и писать книги – весь мир знает. Прежде всего, к сожалению, по нашему прошлому. Но вот о том, что Россия умеет думать, мир давно уже забыл. И мы за последние 20 лет не даем ему поводов об этом вспомнить, в том числе через такие понятные формы, как участие в книжных ярмарках с немножко другим репертуаром.
В этом ракурсе Лондонская ярмарка мало отличается от нашего формата участия в других ярмарках. Он примерно такой же: 2, 3, 4 интеллектуальных издательства; 2, 3, 4 каких-то интеллектуальных разговора… остальное – художественная культура, которая может в перспективе обернуться неким бизнесом для тех, кто продвигает эти продукты на книжный рынок. И это, конечно, нужно делать, потому что нет лучшего тягача для культуры, чем бизнес-заинтересованность западного издателя в конкретной книге. Это действительно так. Но при этом, я мечтаю о том, чтобы государство видело свой интерес ещё и в организации открытых разговоров русских интеллектуалов именно на книжных ярмарках, не только на профессиональных конференциях, на которые они ездят и где общаются с узким кругом экспертов, но там, где есть возможность поговорить с более широкой аудиторией, попасть в фокус внимания самых разных целевых групп.
Модератор: Мне приходилось не раз слышать мнение российских издателей – «Мы не видим в этом бизнеса».
Екатерина Гениева: Мы уже это проходили, когда готовили проект по толерантности «Другой, другие и о других». Но, слава Богу, наши фонды – «Русский мир», «Фонд Прохорова», «Фонд Ельцина» – как раз считают, что в это необходимо вкладывать и усилия, и деньги, и большое количество человеческой энергии. Я, во всяком случае, как руководитель Библиотеки иностранной литературы РФ, в это вкладывала достаточно много сил, и считаю, что это святое дело.
Модератор: Андрей Сорокин говорит о сложной ситуации с продвижением на Запад non-fiction, литературы научной, академической. Олег, как Вы оцениваете эту проблему?
Олег Зимарин: Проблема действительно существует и весьма острая. Говорю это, потому что наше издательство с момента своего основания в первой половине 1990-х годов занимается исключительно научной и научно-публицистической книгой в области общественных наук, и я хорошо знаю все проблемы с переводной литературой. Мы традиционно много издаем переводов с иностранных языков, более того, наше издательство является официальным российским издателем ООН и целого ряда других международных организаций. Впрочем, в последнее время мы больше, чем раньше, издаем авторов, пишущих на русском языке.
В программе нашего издательства здесь, как всегда на международных книжных ярмарках, три направления. Первое – участие в семинарах и презентациях, второе – встречи с нашими партнерами из международных организаций, потому что только на две ярмарки (Франкфурт и Лондон) съезжаются представители международных издательских служб из Нью-Йорка, Вашингтона, Рима, Парижа. Поскольку у нас много совместных проектов, мы встречаемся и детально обсуждаем их в рабочем порядке. Третья часть программы – переговоры с нашими давнишними партнерами, ведущими академическими университетскими издательствами мира. Кстати, у нас издатели не всегда понимают, что с теми людьми, которые приезжают в Россию на книжные ярмарки, бессмысленно разговаривать о продвижении книг за рубеж. К нам приезжают только те менеджеры, которые продают права. И они практически не имеют полномочий давать какие-то советы своим коллегам из редакционных департаментов, их никто не будет слушать. А слушать редакторы будут только своих экспертов, своих собственных авторов. Если, скажем, профессору в Оксфорде предложить прочитать книгу русского историка, и она ему понравится, а вы ему намекнете: «Питер Смит, сходи в свое издательство, к своему редактору и скажи, что ты прочитал чудную книгу русского историка!». И вот, когда он придет и скажет (а то и напишет!), а ты потом правильным людям в редакционном отделе Oxford University Press пришлешь синопсис своей книги, да пробную главу на хорошем английском языке (переведенную носителем языка, а не умельцем из бюро по переводам), да еще и подскажешь зарубежному издателю, к кому ему обратиться за субсидией на перевод, вот тогда будет поддержка русским авторам. Тогда это заработает. Так устроен мировой книжный рынок переводов.
Модератор: Да, в таких условиях достаточно сложно использовать классические схемы продвижения. Но всё же, если попытаться сформулировать блоки основных проблем продвижения российской научной книги на Запад, в чём они заключаются?
Олег Зимарин: Во-первых, некоторые рынки, например, английский, в принципе мало восприимчивы к переводной литературе. Они предпочитают публиковать американских авторов, даже больше, чем своих английских, и очень мало сами издают переводов. Французы, конечно, лидируют. Они самые открытые в Европе, 15% выпуска книг во Франции – переводы. Причем, сами англичане считают, что если вы хотите, чтобы ваша книга переводилась на другие языки, добейтесь её перевода на французский. При продвижении своих книг за рубеж это для них задача номер один. Немцы тоже много переводят иностранных книг.
Во-вторых, существует такое понятие, как кризис российской науки. На самом деле, не так много есть вещей, которые хочется предлагать для перевода. В общественных науках кроме всего прочего не преодолен методологический кризис, связанный со сломом самой научной парадигмы, с отказом от марксистских подходов.
В-третьих, играет негативную роль и деинтеллектуализация всей нашей общественной жизни. Когда автор становится заметным явлением? Когда о нём говорят. У нас, к сожалению, в стране о своих собственных ученых и в научной среде говорят очень мало.
А каково первое условие продвижения книги за рубеж? Признание у себя в стране. У нас с этим признанием дело обстоит очень плохо. Второе условие – это известность наших нынешних политологов, социологов, философов, экономистов за рубежом. Вы можете сказать, кто в России философ номер один? Есть ли вообще в России фигура, подобная Юргену Хабермасу в Германии, послушать которого сбегаются и обычные люди, и телевидение, и издательства? Хабермаса издают на русском языке, в том числе и мы, но аналогичной «по весу» фигуры у нас нет. Наверное, самый известный публике философ у нас Михаил Веллер** – хороший писатель, я его нежно люблю, он умница замечательный, он философствует, но это не то, о чем мы говорим.
Есть, кстати, еще одно и очень важное условие продвижения за рубеж, о котором мы не говорили, – книга по объему не должна быть больше 300 страниц. Это важно. Поэтому те книги, которые у меня в последнее время выходят – коллективные монографии от 600 до 950 страниц, к сожалению, имеют плохие перспективы для продвижения. Допустим, книга выдающегося нашего политолога Дмитрия Фурмана «Движение по спирали. Политическая система в России в ряду других систем» имеет перспективы, в том числе и потому, что она небольшая. Но главное, она очень-очень сильная в содержательном отношении. Я серьёзно рассчитываю, что она выйдет на иностранных языках.
Подводя итог, можно сказать о главных причинах трудностей продвижения на Запад: отсутствие достаточного количества интересных работ, ярких имён и феномена их общественного признания в стране. Играет роль и «техника». Конечно, мешает и то, что у нас нет и литературных агентств, которые бы занимались авторами такого рода. Надо признать, что и российские издатели, которые издают наших ученых, не обладают достаточным потенциалом для продвижения своих авторов за рубеж. Это объективная реальность. Ведь качественные инновационные работы в России издают не издательства-гиганты (АСТ, ЭКСМО), способные устраивать помпезные приемы за рубежом, а небольшие издательства, и их возможности по продвижению своих книг и авторов невелики. Дело это затратное. Я рассуждаю с вами на эту тему вполне откровенно, потому что 22 года занимаюсь издательским делом и начинал с издательства «Прогресс» и потом всё время работал на международном рынке. Но объективно понимаю, что, даже имея мой огромный опыт, издательству «Весь Мир» не удаётся компенсировать отсутствие адекватных возможностей для продвижения. Стараемся, конечно, но трудно, потому что бьёмся без поддержки. Огромную роль играет отсутствие поддержки переводов с русского языка.
Модератор: Вы сотрудничаете с российскими фондами, которые оказывают поддержку переводам на иностранные языки?
Олег Зимарин: Пока нет. Собственно, кроме фонда Михаила Прохорова никто этим и не занимается, да и тот только начинает. Мы сейчас плотно работаем с западными фондами, поддерживающими переводы своей литературы. Они есть почти в каждой стране. Это и норвежская NORLA, и финский FILI, и французская «Программа Пушкин», и польский Институт книги в Кракове, и Институт Гёте и пр. В обратном направлении поддержка должна идти уже от российских фондов. И продажу прав надо поддерживать информационно, делать очень грамотные экспертные предложения, выпускать специальные буклеты, допустим, «Лучшие книги по…» или «Рекомендуемые книги по философии, социологии, антропологии», насчитывающие хотя бы 20, 30, 40, 100 названий. Конечно, это нужно делать грамотно, надо создавать агентства, которые будут этим заниматься. Желательно, чтобы в таком агентстве не было потворства и «особых» отношений с тем или иным издательством. И, конечно, нужны коллективные стенды на книжных ярмарках. На таких стендах следует отделять зоны для проведения публичных мероприятий от «рабочих зон», с рабочими местами для издателей, где они могут положить свои материалы, встретиться с партнерами и реально поговорить в течение получаса с теми, кто к ним придет. Наш стенд на Лондонской ярмарке создал замечательную атмосферу «действа», праздника, но практически издателю работать в таких условиях очень трудно. Это большой минус, который можно объяснить тем, что организатором выступает «Академия Россика», а это молодая и не «выставочная» организация. Впрочем, к ним претензии предъявлять трудно, они – молодцы, стараются, у них просто нет опыта.
Модератор: Я думаю, самое время обсудить проблемы с издателями, которые специализируются на приобретении, а не на продаже прав. Тем более что в России таких большинство и проблемы у всех общие. Алексей, насколько успешно прошла Лондонская книжная ярмарка для «Альпина Паблишерз», как много прав было приобретено?
Алексей Ильин: На самом деле, выставка – в большей степени информационный обмен и поддержание отношений. Как правило, здесь не заключаются сделки. Могут подписываться давно согласованные контракты, договоры, чтобы не отправлять по DHL и ускорить процесс. Сейчас после выставки у главных редакторов будут активными порядка двух недель, когда изучаются все рассмотренные, предложенные варианты.
Издатели, главные редакторы – это те люди, которые принимают решения, те, кто стоят в центре информационных потоков. Информационные потоки идут из самых разных каналов. Каждый день литературные агенты и зарубежные издательства присылают некоторое количество предложений по изданиям. Перед выставкой количество таких предложений резко возрастает. Накануне выставки я, например, получаю до 50 мэйлов с предложениями в день. Это и одиночные книги, и каталоги с большим количеством наименований.
Жанна Черненко: Для себя мы выделили две стратегии поиска изданий. Первая – это развитие собственных серий, которые мы наполняем книгами, подходящими нам по стилистике и жанру. Для этих целей используется инструмент поиска по специализированным изданиям, каталогам издательств, которые можно получить на международных выставках или просмотреть в формате PDF на сайтах многих крупных издательств. Последний способ подходит, когда мы уже знаем, чем занимается издательство и примерно представляем, как их вкусы соотносятся с нашими. Второй способ – это рассмотрение поступивших к нам предложений. Это может быть предложение от известного нам переводчика, который нашел оригинальный текст и жаждет перевести его для нас. Иногда переводчики сами выступают посредниками в переговорах с правообладателями. Между прочим, в среде отечественных агентов по авторским правам много специалистов с лингвистическим образованием, владеющих иностранными языками. Т.е. здесь необходимость успешной коммуникации с правообладателями выходит на первый план. Кроме того, многие литературные агентства сами проявляют активность и высылают нам подборку литературы, которая могла бы нас заинтересовать.
Увы, не существует единой систематизированной и актуальной базы, в которой могли бы содержаться сведения обо всех правообладателях в мире. Если западные издательства ещё как-то систематизируют сведения, то правообладателей Восточной Европы приходится искать вручную. Правообладателем может выступать издатель или агент автора. Автор практически никогда не продает что-либо самостоятельно. Нередко приходится сталкиваться с тем, что издатели или агенты передают право работы с определённым регионом своему субагенту, находящемуся на территории этого региона. Как ни странно, это только усложняет коммуникацию, т.к. российский субагент часто затормаживает процесс, ведя переписку одновременно с вами и с правообладателем.
В любом случае, чтобы узнать, у кого и что покупать, надо написать вежливо-обстоятельное письмо менеджерам по правам в издательстве, контакты которых обычно публикуются на сайтах и в каталогах. Именно от них можно узнать, является издатель держателем прав или нет. Если вы ошиблись в своих предположениях, то западные менеджеры обычно подсказывают, куда можно направить усилия по поиску. Иногда их любезность простирается до того, что они могут сами провести поиск в своей стране и выдать вам контакты правообладателя.
Модератор: Алексей, а вы по каким критериям вы оцениваете, анализируете поступающие Вам в издательство предложения?
Алексей Ильин: Есть разные подходы к составлению портфеля изданий. Когда есть большой опыт, в голове выкристаллизовывается то, на что стоит сделать акцент. Я, как издатель нон-фикшн, знаю, что есть некие приоритетные темы, которые находятся на пике интереса. И если есть новинка по этим темам, я стараюсь её как минимум внимательно изучить. Все главные редакторы должны обладать широким кругозором, интересоваться всем понемногу и понимать, какие темы сейчас интересуют людей. И таким образом постараться сделать что-то востребованное, и, возможно, конкретная книга разрастётся в некую серию.
Модератор: Какие темы сейчас на пике интереса с вашей точки зрения? К каким именно обращается «Альпина Паблишерз»?
Алексей Ильин: В нашем понимании «Тема» – это достаточно широкое понятие. Это некая группировка книг, где объединяющим элементом может быть автор, определённая философия, принцип подачи материала или даже дизайн. Сейчас для нас важна тема, связанная с философией объективизма, с идеологией капитализма. Другая тема – это книги Стивена Кови и их аналоги. Сейчас есть новая тема, которая развивается во всем мире и в России – интерес к книгам, посвященным стартапам, в том числе в области высоких технологий. Этим мы тоже сейчас интересуемся и делаем несколько наименований. В целом, у нас будет много сильных новинок. Выходит книжка Стивена Форбса, будет интересная серия про капитализм, его моральные аспекты, будут новые книги Айн Рэнд. Выходит много прикладных книг. Недавно мы выпустили книжку «Исполнение» про то, как руководителям следует добиваться реализации своих решений.
Нужно постоянно общаться с людьми. Я стараюсь общаться с руководителями предприятий, стараюсь понять, что их волнует. Следим, конечно, за рейтингами.
В нашем портфеле изданий – 70 на 30 в пользу переводных. Возможно, даже 75 на 25. Мы стремимся увеличить долю российских книг, но это непросто. Так как мы издаем книги, посвящённые бизнесу или научно-популярным темам, то сразу встает вопрос, как сделать книгу, чтобы всё было по делу и изложено так, чтобы было интересно читать, чтобы это не было занудством. Мы всё время думаем о том, как скомбинировать автора с профессиональным журналистом, чтобы получился качественный продукт.
Модератор: Насколько удается попасть в точку, верно выбрать тему, автора?
Алексей Ильин: Издатели все время делают некие ставки, каждый проект – это игра. Если издательство на плаву, если его книги в топах рейтингов, как у нас сейчас, то всё хорошо. Если вдруг неликвиды появляются, значит, нужно делать серьезные выводы, пересматривать политику.
Модератор: Продажи у вас выросли, за счёт чего? Если мы на общем рынке видим спад, это значит, что у «Альпина Паблишерз» верная тактика, точное попадание?
Алексей Ильин: Я думаю, что доли перераспределяются в нашу пользу. Это и удачные наименования, и редизайн наших книг, к которому мы привлекли одно из ведущих дизайн-бюро. Сейчас каждая наша обложка – это маленькое произведение искусства. Конечно, затраты на дизайн выросли у нас раз в 6-7. Но, я думаю, что это окупается. То есть, сейчас, умение оформить книгу так, чтобы она выглядела красиво, респектабельно – один из очень важных факторов успеха. Это относится ко всем товарам. Мы все понимаем, что товары Apple вызывают у многих что-то близкое к наркотической зависимости благодаря дизайну и удобству, прежде всего. Это и обеспечивает такие огромные продажи Apple. Это относится ко всем отраслям, это важно и книжным магазинам. Если раньше можно было просто расставить книжки в магазине и рассчитывать, что придут люди, то сейчас нужно искать другие решения, нужно, чтобы вся обстановка способствовала покупке.
Модератор: Давайте обсудим проблемы, которые могут возникать у российского издателя при покупке прав у иностранных правообладателей, прежде всего, вопрос цены.
Жанна Черненко: В «ЭНАС-Книга» лишь незначительный процент литературы – современные иностранные авторы. Именно на них и требуется покупка прав у зарубежных правообладателей. Для нас, как и для всего отечественного издательского рынка, такой опыт является относительно новым и непростым. Связано это с традиционным отличием российских законов, которые приобрели близкий к международному законодательству вид только с принятием IV части ГК РФ. Кроме того, срок охраны авторского права в разных странах отличается. Поэтому работать в большей степени приходится с законодательством тех стран, издания которых нас интересуют в конкретный момент. Существует и еще один фактор отличия – экономический. И речь идет даже не о лимитированных возможностях небольших российских издательств, к которым мы себя относим, а о том, что покупательская способность наших граждан существенно отличается от покупательской способности тех же европейцев. В этой связи иностранным правообладателям на этапе переговоров необходимо объяснить, что русский перевод на отечественном рынке будет стоить значительно меньше, чем оригинальная книга на Западе. Поэтому и суммы, которые мы можем затратить на покупку прав, отличаются от привычных правообладателям Запада. Нередко на этом этапе приходится отступиться от выбранной книги, поскольку мы так и остаемся непонятыми зарубежными партнёрами. Но чаще всего путём переговоров достигнуть соглашения всё же возможно. Наш опыт показывает, что западные правообладатели имеют смутные представления о российском рынке. Типовые договоры приходится со многими оговорками переписывать специально под нас.
Модератор: И всё же, сколько стоят авторские права, перевод, из чего складывается этот «пирог»?
Алексей Ильин: Всё, конечно, зависит от тиража, но если сказать грубо, то 50% – это себестоимость контента: авторский гонорар, перевод, подготовка текста к изданию, включая редактирование, дизайн, а вторая половина – полиграфия. Средний тираж у нас стабилен несколько последних лет и составляет 3 000 экземпляров. Естественно, у издателя есть издания, которые являются некими локомотивами, остальное – это длинный хвост. Как ведущий издатель деловой литературы, мы стремимся «закрыть» максимум тем, чтобы охватить самую широкую деловую аудиторию. Даже если книга продается в небольшом количестве, но стоит при этом очень дорого, она тоже значима для рыночной позиции издателя. Средняя издательская цена у нас чуть больше 200 рублей, от неё идут скидки. То есть, в среднем, в рознице наша книга стоит порядка 300 рублей.
Авторские права стоят достаточно стандартно – 10%, иногда больше, от оптовой цены. Ключевой вопрос – аванс по контракту. Его сумма очень разнится, и агенты пытаются столкнуть издателей, чтобы получить максимальное предложение. Меньше, чем за $2 000 сейчас почти никто не продаёт, а потолка практически нет, могут быть и десятки тысяч. Когда роялти превышает размер аванса, издательство начинает платить дополнительные деньги.
Жанна Черненко
Западные правообладатели обычно пребывают в неведении относительно условий нашего рынка. Поэтому здесь существует возможность для настоящих торгов в духе классического капитализма. Они напоминают аукционные торги, и в наших интересах настоять на отправной цене: это максимум, который может предложить покупатель и минимум, на который согласен продавец. Мы часто первыми предлагаем цену, рассчитав предварительно стоимость затрат на издание и объём ожидаемых продаж.
Ещё одна особенность финансовых взаимоотношений с зарубежными партнёрами заключается в том, что в России роялти исчисляют от отпускной цены, а на Западе – от розничной. Это нужно держать в уме, чтобы избежать дальнейших недоразумений.
* признан Министерством юстиции РФ выполняющим функции иностранного агента ** Михаил Иосифович Веллер признан Минюстом РФ выполняющим функции иностранного агента
Forum with id 6 is not found.
Зарегистрируйтесь, чтобы оставить свой комментарий