07.04.2019

Гуманитарная книга как важнейшая часть образовательного пространства России

Марина Ивановна Лобзина,
исполнительный директор издательства «Русское слово»

Людмила Николаевна Алексашкина,
доктор педагогических наук, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник «Института стратегии развития образования РАО» и автор многочисленных учебников и учебных пособий по истории

В отличие от дисциплин естественнонаучного цикла школьные предметы гуманитарного профиля за последние 25 лет прошли огромный эволюционный путь и с точки зрения коррекции обязательного минимума содержания, и в плане методики подачи учебного материала. Проследить основные вехи этой эволюции, дать оценку произошедшим изменениям и нынешним требованиям к учебнику согласились уважаемые эксперты – Марина Ивановна Лобзина, исполнительный директор издательства «Русское слово», и Людмила Николаевна Алексашкина, доктор педагогических наук, кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник «Института стратегии развития образования РАО» и автор многочисленных учебников и учебных пособий по истории.


Эволюция учебников по истории

– В начале нашей беседы я хотела бы от имени журнала «Книжная Индустрия» поздравить участников диалогов и всех авторов и сотрудников издательства «Русское слово» со знаменательной датой. 25 лет – это целая веха в жизни издательства, которое занимается такой серьезной сферой, как гуманитарное образование, и подготовкой учебников для школьников. На ваш взгляд, что за эти 25 лет изменилось в подходах, методике образования по гуманитарным дисциплинам?

Марина Лобзина: Наше издательство начиналось с книг по истории. В первой половине 1990-х наблюдался настоящий всплеск интереса к гуманитарной, и прежде всего – исторической науке. Разумеется, нам было очень важно дать все, что ранее по тем или иным причинам не было издано, показать научные труды, которые были интересны и для ученых-историков, и для педагогов, и в целом представить весь пласт гуманитарных научных исследований, скопившихся на тот момент в архивах и недоступных большей части образованных людей в России. Далее в нашем каталоге появились учебники. Надо сказать, учебники были очень разными, но обязательно толстыми. Я помню, как один из очень значимых авторов, Анна Юдовская, на вопрос о толщине учебника ответила: «Я так долго молчала, что мне сейчас нужно показать все, что я знаю». Думаю, этого же хотелось всем авторам учебников по гуманитарным дисциплинам. Поэтому в 90-х было очень много текстовых учебных пособий с плохими иллюстрациями из-за проблем с полиграфией, но самое удивительное, что все это читалось, всем было все интересно, был настоящий информационный бум. Конечно, я не имею в виду детей. Школьники 5-х классов, приступая к изучению истории, вряд ли радовались скучным текстам толстых учебников. Это было большей частью актуально и интересно самим издателям, и педагогам.

Конечно, сейчас, в условиях информационной пресыщенности и доступности любой информации для школьника, меняются и учебники, и подход авторов к созданию учебника. У авторов сегодня появилась возможность высказаться и реализовать себя в разных ипостасях, поэтому и отношение к учебному пособию трансформировалось от желания охватить все мнения до концентрации на основной идее, которую важно, с точки зрения издателя и автора, донести до читателя. Безусловно, гуманитарная книга меняется сейчас и дальше будет меняться, но в совершенно, как мне кажется, другую сторону.

– Людмила Николаевна, вы, как автор, как оцениваете все те изменения, которые претерпели учебники по истории за последние 25 лет?

Людмила Алексашкина: Говоря об эволюции, которую прошли наши учебники, я во многом поддержала бы то, о чем сказала Марина Ивановна. По своим служебным обязанностям я долго участвовала в экспертизе учебников и могу сказать, что действительно в начале 90-х годов было настоящее «опьянение от свежего воздуха», и каждый автор писал учебник скорее для себя, потому что ему нужно было выстроить ту историческую картинку, в которой он сможет восстановить какие-то вещи, увидеть новое и попытаться его осмыслить. Более того, учебники тех лет во многом отражали индивидуальную позицию автора. Они могли быть более либеральными или монархическими, события подавались с пристрастием и авторской оценкой, и в то же время дидактическая сторона в этих учебниках, как справедливо сказала Марина Ивановна, была гораздо слабее, о ней забыли на время. Но, собственно, к началу XXI века учебники уже стали другими и в последующие годы прошли существенную эволюцию. Авторы сумели подняться над своим индивидуальным ощущением истории к панорамному взгляду на прошлое, их оценки стали более взвешенными и уже учитывают историографические тенденции. Все это совершенно точно улучшило качество учебников. И кроме того, уже к концу 90-х в школьных учебниках стали появляться и расширяться дидактические слагаемые, то есть тот материал, который позволяет ученику войти в познание истории, самому пройти этот путь. И вот эти моменты наиболее выразительно проявляются в учебниках издательства «Русское слово», в которых сегодня представлена совершенно замечательная система вопросов и заданий, мотивирующих ученика самостоятельно размышлять над проблемной ситуацией. Конечно, еще в советских учебниках нередко в начале параграфа предлагалось вспомнить какие-то факты, подтянуть материал по теме, но в учебниках «Русского слова» все иначе, вопросы кардинально поменялись и часто содержат проблемную ситуацию, о которой стоит подумать. Например, в учебнике нашего издательства в начале параграфа, посвященного правлению Павла Первого, поставлен вопрос, обращенный к ученикам: почему сын и приемник Екатерины Великой на троне не стал продолжателем ее политики? Сама формулировка вопроса позволяет высветить проблему и этого правителя, и этого человека, и всего того неоднозначно характеризуемого историками царствования. Понятно, что когда авторы втягивают ученика в такой диалог, учебник иначе работает, происходит погружение в исторический материал.

– Здесь очень важна мотивационная составляющая, которая позволяет выстраивать индивидуальные траектории в образовании, наращивать личностные компетенции каждого ученика, то, о чем так много сегодня говорится.

М. Л.: Конечно, все меняется со временем. Меняется и сам ребенок. Сегодняшние дети уже не будут безоговорочно верить всему, что говорит педагог. И если раньше у ребенка основным вопросом было «почему?», то сегодня основной вопрос «зачем?». И уже только это меняет все: и учебную литературу, и подходы к созданию учебника, и, как правильно отметила Людмила Николаевна, отношение к методике подачи материала. Сегодня важно не только содержание, сам предмет, но и то, как автор доводит информацию до ученика, как он ее подает.

– Гораздо важнее уже не толщина учебника, а познавательная модель, способная разбудить интерес к предмету и заставить ученика искать вспомогательные материалы к учебнику, так?

М. Л.: Да, причем подчеркну: важно подтолкнуть к использованию любых вспомогательных материалов, а не только тех, что предлагает учебник. Это может быть и интернет, и книги серьезных издательств гуманитарного профиля, главное – пробудить интерес у ребенка.

Л. А.: В конечном счете благодаря этому учебник гуманизируется, он обращается к ученику, становится его партнером в диалоге. И это действительно позитивная тенденция, и даже, я бы сказала, большое достижение!

– История – это, наверное, одна из самых вариативных учебных дисциплин, где достаточно часты смены содержательных концепций и способов подачи того или иного материала. Должен ли современный школьный учебник освещать трудные вопросы истории? И как именно он должен это делать?

Л. А.: Что касается трудных вопросов, то историко-культурный стандарт признает реальность их присутствия в учебнике. Эти вопросы так или иначе должны присутствовать, но учебник ведь ограничен в объеме, поэтому его авторы не могут пересказать во всей полноте те споры и дискуссии, которые по поводу этого «трудного вопроса» возникают. Вероятно, этого и не требуется. Принципиально важно, чтобы ученик понял, что вот эти события действительно по-разному оценивались и современниками, и историками, и что у каждого события в истории есть несколько пластов восприятия, а учитель уже может помочь ученикам разобраться во всей палитре мнений. Именно учитель сможет рассказать о том, почему существуют разные точки зрения на событие, кто и почему их высказывал, и почему вообще люди по-разному оценивают одно и то же, причем и люди, живущие в одно с этим событием время, проживающие его, и их потомки. Если мы считаем учебник моделью познания, то такая подача материала может быть своеобразной прививкой культуры оценивания. И, например, услышав на телевидении, в интернете другие трактовки исторических персонажей, ученик будет подготовлен к принятию иных взглядов, мнений, к тому, что может быть и другая точка зрения. И лучше, если человек имеет возможность научиться, увидеть кухню оценивания и получить культуру разного отношения к вещам именно на историческом материале. Это лучше, чем тренировать плюрализм на соседе. В каком-то смысле, конечно, исторические персонажи беззащитны перед нами, они уже ничего изменить не могут, но это очень хороший способ научиться культуре оценки. И здесь роль педагога очень велика: от того, как он с ребятами разберет эти вещи, очень многое зависит.

М. Л.: Педагог вообще очень важен. Мы можем создать идеальный учебник по истории, но… учитель всегда по-своему интерпретирует текст учебника и транслирует его уже со своими комментариями. Когда учитель хороший – вопросов нет, но иногда лучше, чтобы ученик остался наедине с учебником. И сейчас мы работаем над тем, чтобы учебник был самодостаточным, но при изучении трудных вопросов истории ученик,безусловно, нуждается в поддержке учителя.

 

Государственная идеология и учебники

– Должна ли присутствовать государственная идеология в учебниках по истории? И если да, то в каком объеме, в каком виде?

М. Л.: Да, должна присутствовать. У нас государственная школа, бесплатное образование, и, соответственно, должна быть государственная идеология. Для меня это очевидно. Конечно, она не должна транслироваться прямолинейно, на примитивном уровне. Это скорее как аксиома, которую надо принять и не спорить, не рассуждать, и даже не обсуждать. Мы должны поддерживать государственную идеологию, ведь воспитываем гражданина страны. И это самое главное. Учебник истории воспитывает уважение к прошлым поколениям, к предкам, к родителям, к их делам. Поэтому от учебника истории зависит очень многое, в том числе и уверенность в том, что на смену нам придут новые поколения россиян, которые уважают свою страну и будут трудиться для ее блага. Так что для меня вопрос присутствия в учебниках истории государственной идеологии совершенно однозначен.

Л. А.: Дело в том, что для людей старшего поколения слово «идеология» имеет немного устрашающий оттенок, да и молодыми людьми воспринимается как что-то очень жесткое. Поэтому вместо понятия «идеология» я бы использовала другое понятие – «система ценностей». И если мы возьмем школьный учебник истории любой страны, то увидим, что в нем обязательно присутствует система ценностей, которая принята в этом обществе, поддерживается государством и зафиксирована в конституции этой страны. В учебнике истории США, Франции, Южной Кореи вы найдете то, что основывается на системе ценностей этих государств, потому что смысл школы в том, чтобы передать молодому поколению тот опыт, те традиции, ту систему ценностей, которые исторически сформировались в определенном сообществе. И если к слову «идеология» я бы относилась более осторожно и избирательно, то «система ценностей» в моем понимании – это то, что бесспорно, что не может вызывать сомнений и вопросов по поводу своего присутствия в школьном курсе истории, ведь школьный курс для того и существует, чтобы социализировать ребенка в определенном коллективе. Но тем не менее я считаю важным избегать штампов и каких бы то ни было постулатов, которые слишком активно акцентируются. Нужна мера. Потому что любое навязывание может вызвать равнодушие, апатию у того, кто все время это слышит.

– В свое время велись бурные дебаты вокруг темы создания единого учебника по предмету, в частности по истории. Какова ваша точка зрения? Единство или многообразие школ, направлений, взглядов, концепций?

М. Л.: Речь идет не о едином (единственном) учебнике, а о едином подходе к изложению истории. Это просто искаженная интерпретация. Кто-то не так выразился или, возможно, кому-то хотелось видеть только один учебник на рынке. Но вопрос об одном учебнике серьезно не стоял никогда. Это невозможно, потому что у нас очень большая страна, и в каждом регионе есть свой любимый автор, который почему-то им близок, возможно, своим подходом к технологии преподавания, но в любом случае методисты региональных институтов развития образования рекомендуют оптимальный учебник для региона. Да и просто люди привыкают работать с определенным автором, издательством, создается некий круг единомышленников. И единый учебник на сегодняшний день возможен, только если в стране будет одно издательство на всех.

– Не хотелось бы к этому возвращаться…

М. Л.: Это уже невозможно. Поэтому и одного-единственного учебника не будет. Конечно, должна быть какая-то государственная политика, какое-то регулирование этого процесса. Ведь на сегодняшний день многие издательства переросли чисто издательские функции. Мы занимаемся повышением квалификации педагогов, занимаемся методической работой и онлайн и выезжаем в регионы. У нас в год проходит около пятисот выездных семинаров от Калинграда до Владивостока, от Мурманска до Осетии. И это не элементарная реклама учебников, а обучение педагогов работе с новым контентом в условиях меняющихся стандартов.

Учебник в современном обществе не является единственным источником информации, в том числе и для историков

Л. А.: Когда меня спрашивают о том, нужен ли единый учебник истории, у меня сразу возникает встречный вопрос: а для чего, чего ради, зачем? Во-первых, у нас и так единое образовательное пространство, которое определяется образовательным стандартом, программами, а для историков еще концепцией курса истории, и, наконец, контролируется единым государственным экзаменом по истории на выходе. Во-вторых, учебник в современном обществе не является единственным источником информации, в том числе и для историков. И если мы сделаем один на всех единственный учебник, это не значит, что все остальное информационное пространство куда-то денется, оно будет существовать. И тогда опять возникает вопрос: а зачем? И, в-третьих, у нас сейчас в образовательном пространстве очень большое внимание уделяется составлению так называемых рабочих программ. Примерная образовательная программа, в каком-то смысле эталонная, есть или рекомендуется, но при этом каждая школа составляет рабочую программу, предположим, по истории, по математике, по литературе. И если для работы по единому учебнику создается несколько сотен тысяч рабочих программ, то это выглядит по меньшей мере странным, алогичным. И так как любое образовательное действие должно быть по определению системным, то есть учитывать происходящее со всей системой образования в целом, то необходимость создания одного-единого учебника вызывает большие сомнения.

Конечно, учебники должны быть разными, но их количество должно быть оптимально обусловленным. Бесконечное разнообразие тоже не годится. Но сама по себе возможность выбора в современном мире кардинально важна.

– Собственно, для этого и создан Федеральный перечень учебников. Впрочем, в последние годы он существенно сократился, и сегодня Роскомобрнадзор предъявляет достаточно серьезные претензии к прозрачности процедур его формирования. Какова ваша точка зрения – каким должен быть федеральный перечень учебников?

М. Л.: Каждый должен заниматься своим делом, тем, что он умеет делать лучше всего. Мы стараемся делать очень профессиональную, как нам кажется, и востребованную книгу –учебник. Это мы делать умеем, а играть в политические игры?.. Мы и не должны этим заниматься. Конечно, федеральный перечень учебников был раздут до невозможных размеров, но только потому, что Министерство образования и науки первоначально поставило перед учебными издательствами задачу сформировать законченные линии и системы учебников по всем предметам и для всех ступеней общеобразовательной школы. И конечно, когда ты много лет занимаешься только гуманитарной наукой, переключиться, допустим, на физику и химию, подобрать профессиональных редакторов, «въехать» в круг проблем естественных наук, – все это очень непросто. И если в гуманитарной области мы знаем многих авторов и со многими поддерживаем личные отношения, общаемся, несмотря на то, что автор публикуется на данный момент в другом издательстве, то в области точных наук у нас нет такого круга знакомств. В таком случае самый быстрый способ выполнить требования министерства – скопировать наиболее популярные учебники, предложить сотрудничество популярному автору, который чуть скорректирует собственный текст учебника, и… В итоге учебное книгоиздание превращается в бизнес, а мы получаем искусственное разнообразие учебников в переполненном Перечне.

Но у нашего издательства другие задачи. Поэтому я поддерживаю идею сокращения Перечня учебников. Когда 2000 названий и учителя не понимают, чем они друг от друга отличаются, это неправильно. Другой вопрос, как и с каких позиций подходить к сокращению? Ведь учебник должен постоянно обновляться, а учителям сложно дать объективную оценку новым продуктам. Им необходимо время, чтобы перестроиться, да и желание, чтобы вообще что-то менять. Учителю совсем не хочется перестраиваться, у него все хорошо, написаны конспекты, а начинать с нуля сложно. Но очень важно, чтобы учитель не только учил других, но и сам постоянно учился на протяжении всей своей профессиональной карьеры. И поэтому наше издательство так много сил и времени тратит на переподготовку учителей, на вебинары, семинары и тренинги. Надо учиться.

Очень важно, чтобы учитель не только учил других, но и сам постоянно учился на протяжении всей своей профессиональной карьеры

– Скажите, «Русское слово» затронуло процесс сокращения Перечня? Насколько существенно?

М. Л.: У нас ушла очень популярная, востребованная в школе линия учебников по географии. Но мы надеемся, что все со временем вернется.

Л. А.: Проблемы федерального Перечня напрямую связаны с проблемой прозрачности экспертизы. Очень многое зависит от качества экспертизы. Сегодня издатель, автор не видят заключений экспертов. Кстати, в начале 90-х, когда полностью обновлялось поколение учебников, экспертиза была вполне себе прозрачной. Вы просто приходили в министерство на заседание экспертного совета, перед вами сидели три рецензента (академический ученый, методист и учитель практик), которые открыто, глядя вам в глаза, высказывали замечания по каждому учебнику, и вы должны были реагировать, то есть автору/издателю предоставлялась возможность ответить на те замечания, которые здесь и сейчас были предъявлены. Я не хочу сказать, что надо буквально повторять эту процедуру, но отсутствие прозрачности экспертизы меня очень смущает. Сегодня, к сожалению, создатели учебников не получают достаточно информации о том, почему, по каким критериям, на каком основании тот или иной учебник снят или не допущен, или не получил министерского грифа. Мне кажется, сегодняшняя экспертиза – эта мутная вода, в которой может быть все что угодно, и это неправильно.

– Но количество экспертиз возросло…

Л. А.: Количество не означает качество. Количество экспертиз просто дает основание тем, кто их проводит, потребовать дополнительные деньги с издателя. Не более. Претензии и замечания к учебнику должны быть задокументированы, и, кстати говоря, сами критерии, по которым оцениваются учебники, тоже должны быть предметом научного обсуждения и стать таким инструментом, которому доверяют все.

 

Векторы развития учебной литературы

– В связи с цифровыми реалиями принципиально меняется парадигма образования, образовательная среда, и, соответственно, издательство реагирует на все это изменением контента и оболочки учебных пособий. Каким вы видите сегодняшний учебник? Каковы основные векторы развития учебной литературы?

М. Л: Что бы у нас ни происходило, как бы мы не хотели оцифровать школьное образование, бумажный учебник останется. И не потому, что у нас нет интернета в регионах или плохие цифровые учебники. Дело в другом. Предположим, мы сделали хорошие электронные формы, и есть педагоги, которые очень хотят работать именно в цифровом формате. Они даже купили электронные учебники… Но не открывают. Даже не регистрируются. Понимаете, современный педагог – это не организатор процесса, он главная фигура в классе, он артист, режиссер, он выходит на сцену. Вероятно, в педагоги все-таки идут люди, которые хотят именно так себя реализовать.

Конечно, сохранение бумажного формата создает определенные проблемы для издателей. Мы должны сейчас соревноваться с компьютерной моделью, но в бумаге. Это сложно, ведь мы должны донести глубокое содержание в технологически другой модели подачи материала, к которой привык сегодняшний ученик как пользователь смартфонов, компьютеров и пр. Конечно, мы делаем электронные формы учебников, где есть все: 3D-модели, галереи, видеофрагменты, интерактивное тестирование. Учебник в цифровом виде становится по-настоящему интересным. Но, как показало исследование наших методистов, с бумажным учебником современный молодой педагог успевает на уроке больше, нежели с электронной формой. И объяснить, и проговорить, и обсудить, и поспрашивать. Электронную форму учебника он использует для галерей, тестов, иногда в виде фрагментов иллюстративных и интерактивных карт.

– Исключительно как дополнение к бумажной форме…

М. Л.: На сегодняшний день – да. Конечно, мы делаем платформы, создаем электронно-образовательную среду, где выкладываем словари, рабочие тетради в электронном виде и другой дополнительный материал, очень много всего. Но при сегодняшней загрузке учителя конструировать урок из всего предоставленного разнообразия невозможно. Учитель просто физически не сможет этого сделать. Вероятно, он этим воспользуется для подготовки открытого (показательного) урока, но не для каждодневной работы. Я очень сильно сомневаюсь, что и самому ребенку это надо.

– Людмила Николаевна, какова точка зрения автора на взаимодействие бумажной и электронной формы учебника?

Л. А.: Я со многим из сказанного согласна и не хотела бы повторяться, поэтому отмечу лишь два важных, на мой взгляд, момента. Во-первых, в такой большой стране, как наша, с такими разными условиями обучения детей обязательно должна быть возможность выбора – книга или электронный носитель или сочетание и того и другого. Хотя лично я не могу выпустить книгу из рук. Во-вторых, качество любой учебной книги, бумажной или электронной, для меня определяется наличием в ней диалога с учеником. Если он блистательно сделан в книге, значит, эта книга будет жить. Именно качество диалога определяет ценность бумажной и электронной версии учебников. Хотя, конечно, настоящий электронный учебник (не форма!) создается по совсем другим правилам, мы даже еще не приступали к его созданию. И на самом деле неплохо было бы сначала спросить самих школьников, каким они себе представляют электронный учебник. Такое анкетирование дало бы любопытные результаты. Но пока, насколько мне известно, такого рода исследований не проводилось.

Качество любой учебной книги, бумажной или электронной, для меня определяется наличием в ней диалога с учеником

– Действительно, было бы интересно услышать мнение самих школьников. Но тем не менее, согласно федеральному проекту «Цифровая школа», мы должны к 2025 году перевести все учебные материалы в электронный формат единой образовательной платформы.

М. Л.: Цифровая школа – это широкое понятие, как говорила министр просвещения О. Васильева. Она включает и системы охраны и бухгалтерии, систему библиотечного хранения и присутствие медиатеки в каждой школе наравне с традиционным бумажным фондом. Речь не идет о замене бумажных учебников электронными. Наверное, кому-то хочется, чтобы это было так, но пока мы только планируем создание школьных технопарков и технологичных лабораторий, экспериментируем, но эти направления не стали стандартом.

Я знаю, есть масса примеров, когда ребенок начинал с исторической компьютерной игры, а заканчивал томиком Карамзина. Игра подтолкнула ребенка к исследованию и вообще к чтению исторической литературы. Но это не замена, а соединение. И цифровая школа – это возможность для учителя и ученика в том числе практиковаться и совершенствовать свои навыки, не только смотреть на визуализированный процесс химических реакций на экране, но и собственными руками смешивать реактивы в пробирках или рассматривать под микроскопом структуру пылинки. Цифровизация школы – это все-таки по большей части технология, но не замена сути самого учебного процесса. Важен контент, а не его носитель.

– 2019 год – юбилейный для издательства «Русское слово». Ему исполняется 25 лет. Многое уже сделано, но еще больше работы впереди. Каким вы видите будущее издательства? Что хотели бы пожелать?

М. Л.: Конечно, мне хочется, чтобы наши авторы, которых мы очень любим, оставались с нами и чтобы к нам приходило все больше новых, интересных людей. Ведь авторы – это основа книжного дела (в каком бы направлении оно не развивалось), это богатство издательства. И еще мне бы хотелось, чтобы наш коллектив постоянно пополнялся хорошими специалистами: и редакторами, и художниками. Чем больше мы делаем, тем больше у нас идей и желания работать в новых направлениях и совершенствоваться. Современная школа, дети и учителя, предлагают издателю сегодня огромное количество новых идей и пока нереализованных возможностей для развития. И мы не видим для себя каких-то ограничений, наоборот, готовы вместе с нашими замечательными авторами двигаться вперед, развиваться и расти.

Л. А.: Особенность издательства «Русское слово» в том, что оно работает на стыке издательского дела, образования и педагогики и именно этим комплексным критерием меряет свой успех и состоятельность как команды людей, увлеченных своим делом. Вы можете поставить рядом учителя и того, кто издает учебники, и у них одинаково горят глаза, они об одном думают, одинаковыми вещами озабочены. И мне только хочется пожелать, что бы это все сохранялось еще многие годы, пусть это будет долго-долго-долго. Потому что учебные издательства работают на будущее, и это очень важно.

М. Л.: Это действительно большая ответственность. Когда ты занимаешься учебной книгой, особенно учебниками, ты понимаешь, что твоя книга воспитывает целое поколение. Ты понимаешь, что не можешь ничего пропустить, ты всегда должен думать «как слово наше отзовется» и очень серьезно работать над содержанием. И мы очень горды тем, что занимаемся таким важным и ответственным делом. Это не простые слова, это действительно так.

– Спасибо большое! Редакция «Книжной Индустрии» присоединяется ко всем озвученным сегодня пожеланиям и еще раз поздравляет издательство «Русское слово» с юбилеем!

© Опубликовано в журнале «Книжная индустрия», № 3, апрель, 2019



Еще новости / Назад к новостям