«Нам недостает “оголтелой рекламы” современных русских литературных текстов»

– Евгений Николаевич, Вы являетесь исполнительным директором Института перевода. Это новая организация, подающая, как говорится, надежды на продвижение русской литературы за рубежом. Можно ли подвести предварительные итоги первых двух лет работы Института: что сделано за это время и каковы планы на будущее?

Евгений Николаевич Резниченко,
исполнительный директор Института перевода

– Первый год-полтора нужно было прежде всего четко сформулировать для себя не только задачи, но и пути их выполнения, разработать некую технологию, подходы к их решению. Не менее важно было заявить о себе, потому что в течение последних двадцати лет поддержкой переводов русской литературы, по большому счету, никто не занимался (как исключение – издательство Glas Наташи Перовой и программа TRANSCRIPT Фонда Михаила Прохорова, низкий им за это поклон). В результате многие горизонтальные связи «переводчик – издатель – правообладатель» нарушились: необходимо было, что называется, «подтянуть» к себе переводчиков, начать формирование такого расширяющегося, как и наша Вселенная, переводческого многоязыкого круга, наладить контакт с зарубежными издателями, стимулировать первичный интерес к нашей работе. Что, собственно, мы и делали, параллельно объявляя о своих приоритетах: это поддержка переводчиков, поддержка издателей, поддержка переводческих школ на различных языках и особенно начинающих переводчиков (за это время нам удалось наладить связи с кафедрами славистики в ряде университетов – в Сорбонне, Гранаде, Лозанне).

Довольно быстро, всего лишь по прошествии года с момента создания Института, была объявлена программа поддержки переводов русской литературы через Федеральную целевую программу «Культура России». Состоялся первый конкурс, в котором приняли участие более 100 издательств. Были поданы заявки на гранты для перевода на 14 иностранных языков около 80 произведений русской литературы – не только классической, но и современной, что особенно отрадно.

Не обошлось без курьезов: в прошлом году многие издатели просто не поверили, что у России появилась такая инициатива, и проигнорировали конкурс. И, что называется, «очнулись» только тогда, когда уже были выделены средства и начался реальный процесс.

Конечно, существовало некоторое недоверие, опасение, что речь идет не о системной работе, а об одноразовой акции. Приходилось проводить специальные разъяснительные встречи, убеждать, аргументировать. В результате сейчас, на второй год программы, рассчитанной на 2012–2018 годы, заявок мы имеем в 2,5 раза больше, языков перевода уже 33, соответственно, и количество произведений для грантовой поддержки, которые отберет наш Экспертный совет, пропорционально увеличится. Можно сказать, мы взяли довольно быстрый старт.

– А каким образом отбираются для перевода произведения, которым оказывается поддержка?

– Институт перевода работает с коммерческими издателями, и, понятно, некорректно диктовать им, что переводить. Но рекомендовать отдельные произведения мы вправе, что и собираемся сделать, подготовив список «Институт перевода рекомендует». Он включит в себя перечень классических и в первую очередь современных текстов, на которые мы советуем зарубежным издателям обратить внимание. Но это – не более чем совет, уважительный и корректный. Последнее слово, как всегда, за издателями. Они подают заявки, они предлагают произведения к переводу. Ведь в разных странах разный культурный контекст, популярны разные литературные жанры, разные писатели, разные идеологии – не в политическом, а в интеллектуальном, философском смысле.

Заявки поступают в Институт перевода, и здесь уже наше право ответить издателю «да» или «нет». Отбор книг для финансирования осуществляется Экспертным советом. Сейчас в него входят 12 человек: это литературные критики и литературоведы, принадлежащие к разным, так сказать, «литературным лагерям», литературным союзам, часть из них входят в состав жюри различных премий. Нам важно, чтобы было принято коллегиальное, как правило, компромиссное решение. По предварительным итогам этой работы уже виден список произведений, которые практически единогласно были поддержаны членами экспертного совета, и список практически единогласно отвергнутых. Кроме того, порядка 40 заявок вызвали споры: мнения разделились приблизительно пополам. В спорных случаях мы собираем дополнительную информацию, «допрашиваем с пристрастием» издателей, изучаем резюме переводчиков, консультируемся с зарубежными специалистами, которым мы доверяем и которые могут высказать независимое, незаинтересованное мнение. В результате будет составлен итоговый список грантовой поддержки. Он станет известен 10 ноября.

– Можно ли подвести итоги первого года программы поддержки переводов: насколько успешными были продажи переведенных книг, какими тиражами они издавались?

– Тиражи, к сожалению, как правило, небольшие. Отчасти в этом виноват экономический кризис, который ощущается на Западе и который сильно ударил по издателям. Сейчас мы просим делать стартовый тираж 1000 экземпляров. Но есть и оптимистичные примеры: в прошлом году в Германии был издан перевод «Обломова». За стартовым тиражом в 10 000 экземпляров последовала допечатка – еще 10 000, следом выйдет покет, а далее – электронная книга. Эта книга «пошла», но, во‑первых, с ней работала очень хорошая переводчица – Вера Бишицки, были очень хорошие критика и пресса. Да и вышла книжка в известном немецком издательстве Hanser, славящемся своими переводами.

Борис Пастернак (издательство «Время») и Светлана Алексиевич представляют новую книгу автора «Время секонд хэнд»

Но нам важно, чтобы масштабы тиражирования были как можно шире, чтобы книги выходили в Испании, Италии, Китае, Японии… Даже в славянских странах переводов нашей литературы практически нет. Поэтому первоочередная задача – завоевать плацдармы, создать некую критическую массу хотя бы количества наименований, тиражей, чтобы переводы русской литературы попадали в статистические данные, в статистические отчеты. Сейчас этого нет: если ты занимаешь се­гмент рынка в полпроцента, то просто в диаграмму не попадаешь, тебя не видно.

– Есть ли у Института перевода какие‑то приоритеты по языкам для перевода?

– Мы поддерживаем переводы на все языки. Но чтобы не распыляться, выбрано девять основных мировых языков: английский, немецкий, французский, испанский, итальянский, португальский, китайский, японский, арабский. Это не значит, что мы не поддерживаем, например, славянские языки или восточные… Но приоритеты, как видите, есть.

– Расскажите, пожалуйста, подробнее о про­екте «Русская библиотека» – 100 томов переводов на немецкий язык русской классической и современной литературы.

– Мы представили «Русскую библиотеку» на Франкфуртской ярмарке. Это очень большой проект, его итогом должно стать создание 100‑томных «Русских библиотек» в течение 5–7 лет на девяти основных мировых языках. Здесь пока много неразрешенных вопросов, а самый главный – какие издательства возьмутся за этот мегапроект?

– Вы полагаете, что у него должен быть один исполнитель?

– Это может быть один исполнитель, а может быть и четыре–пять. Представьте себе, что мы ставим перед издательством задачу выпустить 100 томов в течение 5 лет, то есть 20 наименований в год. Французское издательство Gallimard, например, которое очень качественно переводит и издает русскую литературу, выпускает 2 наименования в год. Для того чтобы издавать в год двадцать книг, любому издательству, пусть самому крупному, нужно либо очень серьезно перекраивать свои издательские планы, которые у него уже прописаны на много лет вперед, либо создавать новую редакцию – русскую – внутри себя. Дело непростое.

– С другой стороны, необходимо соблюсти стандарт качества и серийность оформления.

– Да, мы планируем, что будут единые элементы оформления. Но не хотим навязывать жесткий макет. Мне кажется, это неправильно. Может быть, одна из причин, почему проект Форума славянских культур, 100 томов современной славянской литературы, забуксовал, заключается в том, что были введены очень жесткие требования по дизайну серии. Некий знак серии, серийности нам, конечно, важен: важно, чтобы все понимали, что Россия в этом заинтересована, что это делается на средства России. Но в каждой стране своя полиграфия, свои дизайнерские пристрастия; здесь, я думаю, можно идти навстречу исполнителям.

Российский стенд во Франкфурте: Read Russia

– Поддержка издательств, поддержка переводчиков – хоть и существенная, но только часть задачи. Не менее важно прикладывать усилия к продвижению уже выпущенных книг. Как планируется решать эту проблему?

– Во Франкфурте Институт перевода впервые выполнил роль организатора российского стенда. В нашей программе участвовали – включая и живущих за рубежом – двадцать писателей; десять литературных критиков и литературных журналистов, в том числе и зарубежных, поделились своими соображениями о современных литературных тенденциях в России и мире. Помимо презентаций, на стенде состоялись семинары, круглые столы, литературные чтения, да и просто неформальные встречи авторов с переводчиками, издателями, читателями – те самые элементы продвижения. Я далек от мысли, что этим всё и исчерпывается, что и этого довольно. Наоборот, я бы сказал – нам недостает «оголтелой рекламы» современных русских литературных текстов, идей, в них заложенных и воплощенных, и, соответственно, авторов этих текстов, критиков этих авторов и т.д., – рекламы, обращенной к зарубежной читательской и издательской аудиториям, в местах, естественных для таких аудиторий, – книжных магазинах, культурных и литературных центрах, специализированных СМИ. Впрочем, не будем забывать и живущих за рубежом наших соотечественников, немногочисленных носителей того самого «великого и могучего».

Беседовала Светлана Зорина, 
главный редактор «КИ»

© Опубликовано в журнале "Книжная индустрия", №9, ноябрь, 2013