Основатель магазина «Фаланстер» – о том, почему в России перестают читать книги

В Российской империи книжных магазинов было в два раза больше, чем в сегодняшней России. Сравнение с современными государствами дает еще более печальные результаты. «Йод» поговорил с основателем магазина «Фаланстер» Борисом Куприяновым о состоянии независимой книготорговли, проблемах книгораспространения и трагических перспективах нечитающего государства.

— Иногда можно услышать о проблеме перепроизводства книг. Для России последних десяти лет это актуально?

— Десять лет назад средний тираж составлял примерно столько же, сколько и сейчас – 1500–3000 экземпляров. И это в стране, где живет 140 миллионов человек! Это же невозможно! У нас самый крутой бестселлер продается тиражом 100 тысяч экземпляров, 120 тысяч экземпляров в лучшем случае, когда в Англии, которая меньше, чем Россия в три раза (по населению – прим. ред.), тираж может быть 300 тысяч, 400 тысяч, 500 тысяч. Во Франции книжка Стига Ларсена «Девушка с татуировкой дракона» была продана тиражом 300 тысяч экземпляров. И это Франция, которая не любит переводные книги. У нас тираж был меньше 100 тысяч. Нет, о перепроизводстве книг говорить не приходится. Приходится говорить о том, что нет каналов распространения, нет системы распространения. Поэтому, многие книги остаются непрочитанными.

— Как в существующей системе живётся независимому книжному магазину?

— Плохо. Нам, «Фаланстеру», живется неплохо, потому что мы «в домике», у нас слишком длинная история, за наши 13 лет у нас много чего было. Открыть новый магазин в Москве практически невозможно. С московской арендой нечеловеческой! Посудите сами: вы молодой человек, и у вас есть выбор, что можно сделать. Вы можете снять помещение за 300 тысяч рублей, 100 метров в центре города и открыть книжный магазин, то есть завезти туда примерно 20 тысяч наименований, их учитывать, договариваться с двумя сотнями поставщиков, строить с ними коммерческие взаимоотношения. Или открыть пельменную, где будет один поставщик пельменей и один поставщик алкоголя. Что проще? Конечно, проще и выгодней открыть пельменную. И нужно даже не 100 метров, а 50. Так что книжный магазин открыть в Москве трудно, они поставлены в те же условия, что и любые другие торговые предприятия. Скажем так, если бы сейчас не было этих 13 лет, моим друзьям и мне было бы по 25, 30 лет, если бы сейчас мы собрались и подумали открыть книжный магазин, мы бы, скорее всего, его открыть не смогли.

— Какие льготные условия должны появиться, чтобы стало легче?

— Хоть какие-нибудь. Государству пора бы озаботиться темой доступности книг для населения. Они должны быть заинтересованы в том, чтобы как можно больше людей читало книги. Если меня спросят, я могу ответить, что нужно сдавать магазины по льготной аренде, нужно делать послабления. У нас есть сниженный НДС на книги, это единственное, что есть, НДС 10%. Но это самый большой НДС в Европе, при том что общий НДС в самой Европе выше. Это говорит об общем гуманитарном уровне в нашей стране.

— Развитие электронных книг и книжных интернет-магазинов как-то усложнило ситуацию?

— Мой хороший друг, не побоюсь этого слова, учитель, хотя Александр Терентьевич Иванов (основатель издательства Ad Marginem. – прим. ред.) может, и не признает меня своим учеником (я его наглый самоучка), поделился когда-то очень хорошей метафорой в отношении электронных книг. «Представьте себе, что выпустили таблетку, которая стоит десять рублей. Вы утром ее едите, и целый день вы сыты, вам не хочется есть. Вы можете добавить к этой таблетке еще одну, и в шесть часов вечера вы почувствуете опьянение. И так можете провести прекрасный вечер. Поменяете ли вы на эти таблетки завтрак с семьей, производственный ланч, ужин с друзьями, пирушку в субботу или воскресный семейный обед. Готовы ли Вы поменять одно на другое? Ну, вряд ли». Это мнение Александра Иванова. Мое мнение: бояться электронной книги бессмысленно, электронная книга уже есть, ничего с ней не станет. Во всем мире страх перед электронной книгой уже прошел. Есть книги, которые неизбежно перейдут в электронный вид. Попса, например, которую вы читаете один раз в жизни. Ну видели ли вы у кого-нибудь дома полки с Донцовой и полным собранием сочинений Марининой! Так же, как и книги по естественным и точным наукам, которые используются для работы. 70 процентов – это бумажная литература. Поэтому никакого ужаса нет. Ужас происходит на другом уровне – проблема в чтении. В том, что люди не читают ни книг электронных, ни бумажных. Никаких. Это уникальная ситуация в России. Это неправда, что во всем мире так происходит. Это национальная трагедия, на мой взгляд. Даже если мы посчитаем, сколько в России книг воруют в сети, если мы посчитаем, сколько людей в России ходят в библиотеки, сколько людей в России покупают книги, электронные и бумажные, и разделим на количество жителей, мы получим очень плохую цифру, ниже чем в любом европейском государстве. И вот самое страшное – это уже не является сенсацией – в городе Ханту, в котором была гражданская война, в столице Судана, книжных магазинов на душу населения больше, чем в Москве. В столице Центральной Африканской Республики книжных магазинов на душу населения больше, чем в Москве. В Петербурге в два раза больше книжных магазинов на душу населения, чем в Москве.

— Количество читающих людей увеличилось бы, если бы на каждой улице открылся бы книжный магазин?

— Да, увеличилось бы. Но проблема уже не только в этом. Проблема в том, что за двадцать лет выросли поколения, для которых чтение не является обязательным процессом. Для которых чтение является одним из способов убить время. Книга стала интертейнментом в их сознании. Они не знают, что у чтения есть какие-то другие смыслы, кроме как убить время между двумя остановками в транспорте. Если мы рассматриваем книгу как товар на рынке развлечений, то книга исчезнет. Потому что тогда книга проигрывает айфону, фильмам, компьютерным играм. Но у книги много других важных функций.

— Как эту проблему можно было бы решить?

— Очень непростой вопрос. Давайте поставим вопрос немного по-другому. Может ли общество выжить без читающих граждан? Конечно, может. Люди будут уметь читать. Они будут уметь читать вывески, инструкции, меню в кафе, названия улиц, городов, путеводители даже, может быть, хотя вряд ли. Вопрос, есть ли у этого общества будущее. У общества, которое не читает массово, не обладает практиками чтения, медленного чтения – будущего нет. Что такое чтение? Чтение – это умение распознавать знаки. Как пишет Альберто Мангуэль, один из важнейших исследователей самого процесса чтения, он говорит о том, что, например, изучение тела любимой – это тоже процесс чтения. Любое распознавание знаков – это и есть чтение. Римские гадания по внутренностям жертвенных животных – это тоже распознавание знаков. Если мы перестанем распознавать знаки, если перестанем читать в высоком смысле этого слова, общество перестанет развиваться.

Потом, у нас чудовищная история происходит с образованием. Потому что в советской школе, плохо ли, хорошо ли, но нас все-таки учили читать. Нас учили анализировать текст, даже если по клише, думать, о чем текст, что хотел сказать автор. Сейчас эта практика просто ушла, людям важно просто ответить на вопрос. Литературы просто нет в 10-11 классе. Вместо литературы людей натаскивают на ЕГЭ. Мы скатываемся к стране, которая не будет понимать, что происходит вокруг. Мы уже это видим. Растет целое поколение людей, которое не может рефлексировать, которое не способно критически мыслить, у которого нет даже попытки как-то проанализировать ситуацию. В стране с великой культурой. Но ничто не объединяет людей, живущих на седьмой части суши, кроме языка и культуры. А если мы потеряем культуру, культуру чтения, то мы и язык потеряем в скором времени. Мы уже видим, что люди, которые имеют критическое мышление, которые имеют свое мнение и пытаются его высказывать, становятся редкостью. В СССР вроде бы так же было. Но в СССР было два языка, две формы общения – наружная и внутренняя. Было заседание на партсобраниях, но с другой стороны, было чтение Толстого, Достоевского, Сэлинджера и Ремарка. Так что там была двойная мораль, в современной стране такой двойственности быть не может, не должно.

— Но какое-то спасение есть?

— Просвещение. Привлечение как можно большего количества людей к культурным практикам, к чтению, к самовыражению. Для нас актуальна, как никогда, тема просвещения, актуальней, чем для Европы.

— Как книжный магазин может участвовать в просветительской деятельности?

— Вообще, массовое появление книжных магазинов напрямую связано с просвещением. Книжный магазин – это не совсем магазин, который занимается только продажами. Это все-таки некоторое место общения, место диалога. В книжном магазине люди проводят больше времени, чем в овощном или в мясном. Потому что они знакомятся с книгами, подбирают книги под себя, практически, как одежду. Это больше походит на кафе, где происходит коммуникация, общение, обмен мнениями. Книжные магазины – это то, что составляет ткань города. Поэтому во всем мире есть льготы для книжных магазинов. В России их нет. Во Франции книжный магазин нельзя просто закрыть, перепрофилировать. Должно пройти двадцать лет с заявления, прежде чем этот магазин можно будет перепрофилировать. Книжный магазин – это культурное поле города, его культурный потенциал, й возможности. Если человек зайдет в продуктовый магазин, он станет сытым из голодного. Если в винный, он станет пьяным из трезвого. Если в шмоточный, то модным из немодного. А если в книжный, то он станет немножечко умнее, приобретет новые навыки, знания, которые потом сможет использовать в другой области. Это принципиальная разница между книжным магазином и колбасным.

— Какие книги точно никогда не появятся у вас на полках?

— У нас очень простой критерий. Во-первых, мы не можем и не хотим продавать те книги, которые запрещены законом. Во-вторых, мы не продаем те книги, которые не рождают размышлений. Помните, у Сэлинджера есть очень простой критерий? Вам хочется после прочтения позвонить автору или не хочется, не важно, умер этот автор двести лет назад или живет сейчас. Вот это критерий магазина «Фаланстер». В супермаркете, принятие решение происходит иначе. Сначала идет вопрос, хорошо книга будет продаваться или плохо. В магазине «Москва» Марина Ниловна (Марина Ниловна Каменева, директор книжного магазина «Москва». – прим. ред.) очень гордится, что в магазине «Москва» никогда не продавались книжки об Анжелике, хотя в 90-е, когда магазин выкупался, у него были очень тяжелые времена. А книги про Анжелику уходили, как горячие пирожки. Это вопрос выбора. То же самое у нас.

— Если «Фаланстер» выживает с такими жесткими правилами гигиены, значит все-таки существует та аудитория, которой хочется рефлексировать?

— Безусловно. Но огромная часть аудитории просто не знает, что есть книги, которые могут заставить рефлексировать, что есть книги, которые помогут им в жизни. Им кажется, что книги, которые помогают в жизни, – это книги о том, как избавиться от диабета, как вылечить рак с помощью лука порей или зеленого уса, как разбогатеть за десять минут. А ведь издатели подобных книг – если не «убийцы культуры», то уж точно преступники и мошенники. К сожалению, многие люди просто не знают, что другая литература существует.

Источник: yodnews.ru