04.06.2014

Выход в город

Ольга Валентиновна Синицына
независимый эксперт по библиотечному и музейному развитию, международному культурному сотрудничеству, эксперт фонда Михаила Прохорова

Елена Валентиновна Зеленцова
первый заместитель руководителя Департамента культуры г. Москвы

Должна ли быть в государстве единая культурная политика, закрепленная в соответствующих программных документах? И в чем именно это культурное единство может выражаться? Сегодня в центре внимания книжного экспертного сообщества – неоднозначный, но, безусловно, важный документ: проект Программы государственной культурной политики, который возвращает нас к этим сложным вопросам. 

В последние годы профессиональное сообщество стремится изменить отношение к книге, к культуре в обществе и во власти.

Вопросы значения книги и гуманитарного знания, развития библиотек и поддержки чтения обсуждают на страницах «КИ» Елена Валентиновна Зеленцова, первый заместитель руководителя Департамента культуры г. Москвы, и Ольга Валентиновна Синицына, независимый эксперт по библиотечному и музейному развитию, международному культурному сотрудничеству, эксперт фонда Михаила Прохорова.

Рубрику ведет Светлана Зорина, главный редактор журнала «Книжная Индустрия».

Елена Зеленцова: На мой взгляд, в глобальном мировом контексте на сегодняшний день можно говорить о приоритете гуманитарного знания. И в развитии городов, и в развитии институтов и институций современного общества, когда большей частью решены потребительские проблемы, именно гуманитарное знание становится ключевым. Культурные предпочтения определяют очень многое в жизни человека. Сама практика современного мира свидетельствует, что гуманитарное знание выходит на первый план. Когда мы говорим о том, что внимание власти должно быть приковано к гуманитарному знанию, мне кажется, что на примере Москвы это вполне очевидно. То, что делается и уже сделано в городских парках, – это гуманитарная революция. Это и есть культура, т.е. способы, формы жизни и ценности конкретных групп людей. В этом смысле парки, библиотеки, медиацентры – это культурная история. Так что, по крайней мере, в Москве к гуманитарному знанию приковано очень пристальное внимание власти. Без этого мы ничего не смогли бы сделать для горожан.

Но необходимо разделять понятия «культура» и «отрасль культуры». Зачастую, когда говорят, что власть не уделяет внимания культуре, имеют в виду конкретную отрасль культуры, т.е. совокупность музеев, театров, библиотек, которые находятся в ведомственном подчинении того или иного органа исполнительной власти. Но мы понимаем, что культура этим не исчерпывается. И книжная индустрия – яркий тому пример, потому что формально она государством не регулируется, а только частично стимулируется в тех или иных проектах, инициативах. Но в целом отрасль живет и развивается самостоятельно. И это важнейшая часть культуры. А еще, когда говорят «роль книги», «доступность книги», «значение книги в нашем обществе», я испытываю некоторое смущение. Возникает ощущение, что книга – это такой сакральный предмет, вокруг которого совершаются некие ритуальные действия. Но книга – это всего лишь инструмент трансляции, продвижения гуманитарного знания, ценностных и культурных установок. В современном мире есть электронные книги и другие ресурсы, которые не менее эффективно доносят то же самое содержание. Поэтому я бы не стала говорить о роли книги, это не сакральный предмет. Нужно говорить о том, как распространяются знания, как живут люди в стране, в том или ином городе, каким образом они могут реализовать свое право заниматься творчеством, повышать свой образовательный уровень, самореализовываться. Вот это мне кажется очень важным.

– У нас много интересных, творческих инициатив снизу, но когда нет понимания роли книги у руководящей элиты, двигаться сложно…

– Ольга Синицына: И это понимание не появится до тех пор, пока носитель гуманитарного знания не станет ключевой фигурой всей политики. Как только наша власть переориентируется с общества в целом на конкретных людей, их потребности, когда будет государство для людей, а не люди для государства, тогда мы сможем говорить о том, что поддержка государством гуманитарной составляющей имеет место быть. Пока это очень условно. Да, столичный пример показывает, что потребность человека в радости жизни здесь учитывается, ставится во главу угла политики Департамента культуры Москвы и реализуется в конкретных делах. Ведь человек, входящий в парк Горького или Нескучный сад, совсем по‑другому себя ощущает. Он чувствует, что это обращено к нему. Гуманитарное знание – это интерес к человеку. И пока его не будет, бессмысленно говорить о продвижении чтения.

Я согласна, что книга как носитель некого смысла – это инструмент. Но, с другой стороны, книга – это и объект искусства, способ трансляции удивительных воображаемых миров и смыслов, это способ ведения виртуального диалога, погружения читателя в совершенно другие миры. Книга – это предмет, насыщенный таким содержанием, которое не ограничивается его страницами и должно вызывать в воображении читателя какие‑то новые представления. И да, если говорить о книге как о физическом предмете, то здесь технологии развиваются, но те проблемы чтения, которые сейчас обсуждаются, касаются в большей степени художественной литературы. Библиотекари хотят, чтобы люди любого возраста приходили в библиотеку, сидели там и читали художественную литературу. Но сейчас для этого существует масса других возможностей. Когда был дефицит книг, библиотеки были полны. Но сейчас есть возможность приобретения любых книг, и это совершенно меняет роль библиотек в предоставлении доступа к художественной литературе. И меня больше волнуют вопросы, связанные с чтением и грамотностью. Ведь чтение напрямую связано с пониманием того, что читаем. Понимание текстов художественной литературы связано с поликультурной грамотностью. И это тема, которую от чтения и продвижения книг совершенно невозможно отделить. В современной жизни люди много читают профессиональной литературы для работы, но у них настолько мало времени на то, чтобы расслабиться и погрузиться в чтение для удовольствия, что художественная литература переходит в разряд труднодостижимых радостей, на которые чаще всего остаются считаные минуты перед сном.

– Профессиональное сообщество активно обсуждает предстоящий Год литературы. Важны конкретные инициативы, которые могли бы изменить ситуацию с точки зрения грамотности, доступности книги и чтения. Какие из этих проектов и инициатив должны быть в приоритете?

– Е. З.: Для нас на сегодняшний день уже выстроены очевидные приоритеты в развитии библиотек и в поддержке чтения. Я бы назвала это «Выход в город». Конечно, мы делаем новые библиотеки, медиацентры. Но для нас очень важно, чтобы книга перестала быть роскошью, на которую не хватает времени. Мы стараемся, чтобы книга буквально сама пришла к читателю. Для этого мы делаем проекты летних читален в парках. Эта история продолжается с прошлого года. Мы открыли несколько точек буккроссинга на московских вокзалах, хотим, чтобы книги были доступны на остановках, где люди ждут транспорт. И наши учреждения культуры – музеи, дома и дворцы культуры – активны в различных инициативах, связанных с доступностью книги и чтения.

– Безусловно, есть много разных идей и начинаний. И невольно напрашивается сопоставление с мировым опытом. Например, во Франкфурте во время книжной ярмарки все наполнено книгой, она присутствует в транспорте, в специальных витринах, рекламе. Книга действительно становится культурным событием. У нас же книжные ярмарки – более локальные явления, для узкого круга. Что здесь еще важно сделать?

– О. С.: В рамках книжной ярмарки на ВВЦ «Книгабайт» проводил круглый стол на тему «Книги в городе». Когда я туда шла, то обратила внимание, что при входе на ВВЦ рекламируется все что угодно, но не книжная ярмарка. Никаких указателей, громких анонсов, приглашающих приходить на ярмарку. Я шла от метро и, пройдя поворот к библиотеке Некрасова, не увидела указателя. И я надеюсь, что проблема навигации в городе будет скоро решена, появятся вывески, указатели. Хотелось, чтобы для книги в Москве находилось не меньше места, чем для других торговых точек. Даже кафе могут иметь полочки с книжками. Меня всегда удивляло, что книги отсутствуют в гостиницах. Например, когда мы жили в литературной гостинице в Пушкинских горах, казалось само собой разумеющимся поставить полочки с дешевыми книжками Пушкина, но… администрация считает, что украдут. На мой взгляд,
и хорошо, что украдут. Добавьте к цене номера 40 рублей, и пусть крадут, читать будут.

– Мне кажется, эта история должна найти решение в связи с объявленной инициативой о развитии книжных точек на территории объектов культуры. Вопрос лишь в том, каковы будут механизмы реализации этой инициативы?

– Е. З.: Департамент культуры Правительства Москвы в силу своих полномочий не занимается развитием сети книжных магазинов. Эта отрасль независимая и регулируется возможностями и желанием предпринимателей. Но нам кажется чрезвычайно важным, чтобы в наших учреждениях культуры появлялись не только кафе, но и книжные магазины. У нас уже открылся книжный магазин в библиотеке Достоевского, это небольшой уголок, где можно купить книги. Открылись два книжных магазина в культурном центре «ЗИЛ». И открываются еще в нескольких точках. Организационно это не просто и требует со стороны руководителя учреждения определенных усилий. Кафе – тоже не просто, но все уже знают, что это необходимо.

Мне кажется, что мы сейчас должны идти в двух направлениях: во‑первых, содействовать открытию конкретных книжных магазинов на культурных площадках; во‑вторых, вводить в сознание деятелей культуры и горожан, что книжный магазин – это обязательный элемент инфраструктуры города. Если ты пришел в театр, музей, у тебя должна быть возможность полистать книжку. Если ты хочешь купить новинку, почему ты должен бегать по всей Москве? Должен быть комплекс услуг практически в любой точке.

– Хочется привести в пример «Гоголь-центр» в Москве. Там есть и кафе, и магазин «Гоголь-букс», где людно в любое время.

– О. С.: Да, это результат недавней реорганизации. В ДК «ЗИЛ» в магазине «Додо» на той неделе я «оставила» 4,5 тыс. рублей, имея большую домашнюю библиотеку. Очень важно, когда в магазине делается отбор заведомо хороших книжек. Например, последняя осенняя ММКВЯ повергла меня в совершенно ужасное чувство. Я ушла с ощущением, что 95 % этих книг не надо было издавать. Лучше бы пощадили леса. Издается такое количество макулатуры! Выбрать хорошую книжку становится всё труднее. Огромное количество шлака затмевает действительно драгоценные зерна хорошей литературы, которую, как правило, небольшие издательства с большим трудом продвигают на книжный рынок. В этом смысле выигрывают специализированные книжные магазины, которые проводят отбор и куда люди приходят, понимая, что могут довериться вкусу сотрудников магазина, где можно с удовольствием проводить время, сидеть, и читать, и еще массу сопутствующих сувениров купить.

Вторая тема – это музейные магазины. Я в своей жизни много этим занималась. У нас почему‑то считается, что в музейных магазинах могут торговать только собственной продукцией. Это закреплено не на законодательном уровне, а на идеологическом. Как это мы будем продавать книжки, изданные в другом музее или, не дай бог, другим коммерческим издательством? Но свой репертуар у любого музея очень ограничен. А в независимом центре «Гараж», например, представлен огромный выбор литературы по тематикам этого центра, но ничего подобного нет ни в одном нашем музее. Поэтому надо создавать музейные магазины, в которых были бы представлены не только продукция, издаваемая этими музеями, но и книги, соответствующие по тематике выставочным коллекциям. Британский музей, Галерея Тейт торгуют не только книгами, которые сами издали, и это норма, это прекрасно воспринимается посетителями. Хочу привести в пример Красноярскую книжную ярмарку, где делается отбор издательств, книг, которые на ней будут представлены. Организуется доставка людей на выставку. И это срабатывает очень здорово, потому что продажи книг растут.

Еще один момент, который мне не хотелось бы опускать. Это касается книжных магазинов как функционирующих коммерческих структур и их наценки на издательскую цену книги. Эта наценка достигает иногда 300 % и делает очень многие книги абсолютно невостребованными. От этого страдают и издательства, и читатели. Книги в магазинах залеживаются, маленькие магазины становятся нерентабельными, и побеждает интернет-торговля. Торговые наценки должны быть ограничены, ведь в зарубежных странах это делается легко.

– Там есть фиксированная цена.

– О. С.: Да, на всех английских книжках стоит цена в фунтах и долларах. Книжный магазин может продать эту книжку дешевле, но не дороже. Причем в эту цену входят все нормальные наценки, которые гарантируют магазину норму прибыли для обеспечения рентабельности. У нас этого нет в принципе. И я как автор, чьи книжки издаются, прихожу в замешательство и негодование от того, что книжка, которая и так недешево стоит, становится в три раза дороже и, конечно, не раскупается.

– Здесь есть целый ряд проблем, например, цена аренды.

– О. С.: Да, все говорят, что эти наценки связаны с арендой, которую платят книжные магазины. И государственная политика продвижения чтения должна включать регулирующие механизмы по ставкам аренды. Фиксированная цена должна эти аппетиты ограничивать, с одной стороны; с другой – учитывать бизнес-составляющую любой книжной торговли. Так что это очень комплексный вопрос.

Но я хотела бы обратить ваше внимание на возможность реализации международного опыта в вопросе продвижения чтения. Например, в этом году в Москве еще более активно будет реализовываться программа летних лагерей для детей и подростков, остающихся в городе. А в Великобритании, например, работает небольшое негосударственное агентство по чтению, которое заменяет все методические отделы библиотек, и получая государственные средства, и привлекая спонсоров. Оно создает высокопрофессиональную программу по продвижению чтения, много лет делает замечательную программу летнего чтения, которую покупают органы управления библиотеками и реализуют на своих площадках.

– Покупают концепцию?

– О. С.: Покупают пакет вместе со всеми раздаточными материалами. Это прекрасно работает. Библиотеки ничего не платят. Государство реализует политику за свой счет.

– Это частная инициатива, которую поддерживает государство?

– О. С.: Это некоммерческая организация, профессиональная экспертная структура. Есть еще одна замечательная организация, в которой работает 5–7 человек, называется «Центр обучения чтению в начальной школе». Благодаря «Центру» учителя на уроках чтения используют не «мама мыла раму», а увлекательнейшие, прекрасно иллюстрированные детские книжки как основу для обучения чтению. Это агентство работает на всю страну, обучает учителей методам привлечения детей к чтению хороших книг.

– Давайте все‑таки вернемся в Россию и в частности в Москву. У нас, наверное, тоже есть примеры таких некоммерческих инициатив, поддержанных государством. Например, программа «Большое чтение», которую делает Екатерина Юрьевна, или «Синий чемоданчик», который делается много лет Областной детской библиотекой.

– Е. З.: Если говорить о независимых инициативах, то можно сказать, что сейчас люди приходят в библиотеки и воплощают в жизнь свои проекты. Это могут быть творческие активности: спектакли, вечера, дискуссии – или научно-популярные лекционные программы. Например, нынешняя «Библионочь» в Москве охватила 250 точек не только потому, что библиотеки стали активнее, но и за счет использования новых инициатив.

Но если говорить о методической работе, то это большой вопрос, в котором нужно серьезно разбираться. К методической работе, которую выполняют независимые структуры, наш большой библиотечный мир пока еще не очень готов, поскольку в центральных библиотеках есть свои методические службы. И мы должны не только создавать альтернативу, но и реформировать то, что у нас уже есть. Каждый город должен исходить из того, что ему дано на сегодняшний день, какова его историческая, географическая, демографическая, культурная специфика. Имея этот ресурс в виде уже существующих методических отделов, мы должны решить, как мы будем развивать их работу, эффективно использовать ее результаты. Так, например, обсуждая возможность открытия методического библиотечного центра в Троицком и Новомосковском округах, мы решили, что это может и подождать, потому что у нас есть Некрасовская библиотека, в которой есть методический центр для всех городских библиотек.

– В последние годы московские библиотеки реформируются. Создан Московский городской библиотечный центр, пришли новые профессионалы. Можно ли уже подвести первоначальные итоги этой реформы?

– Е. З.: Я бы не стала употреблять здесь слово «реформа». Реформа предполагает какие‑то кардинальные преобразования, а к нашей деятельности в библиотечной сфере я бы применила слово «развитие». Эти нововведения вызваны тем, что библиотечная отрасль Москвы чрезвычайно нуждалась в каком‑то шаге вперед. За счет создания Московского городского библиотечного центра мы изменили состав закупаемых Правительством Москвы книг для библиотек. Кроме того, мы снизили среднюю стоимость закупаемой книжки с 238 до 200 рублей, притом что цена на рынке выросла. В итоге нам удалось купить на полмиллиона книг больше, и это серьезная победа. Мы начали реализовывать программы, которые бы позволили книгам выйти в город. Пока что город – это полоса отчуждения между работой и домом. То есть ты выходишь из комфортного дома, пересекаешь эту некомфортную полосу отчуждения как можно быстрее и забегаешь в комфортный офис. Сделать эту полосу пригодной хотя бы для остановки – это большая комплексная задача. То, что мы сделали некоторые шаги в этом направлении, – уже очень важно и хорошо. Третья, не менее важная вещь касается открытия новых библиотек и появления в библиотеках новых инициатив, увеличения количества читателей. У нас уже открыто 2 медиацентра, к концу года мы должны открыть еще 9. И тогда уже можно будет говорить о более серьезном изменении ситуации, и мы сможем подводить итоги. Люди должны понять, что современная библиотека – это для них, и им там комфортно.

– К «Библионочи» подключились уже не только библиотеки, но и музеи, и издательства, и книжные магазины. Это культурное событие для города. Какими вы видите итоги этой «Библионочи» и какой должна быть концепция ее развития?

– Е. З.: Не стоит рассматривать «Библионочь» особняком по отношению к другим ночным культурным акциям. В Москве это и «Ночь в музее», и придуманная нами в прошлом году «Ночь музыки», и «Ночь искусств», которая у нас проходит ежегодно в ноябре. В этих мероприятиях библиотеки также принимают активное участие. Иногда люди не понимают, в чем разница между этими акциями. Но они схожи в главной цели – освоить ту полосу отчуждения, которой долгое время был город. Сейчас в рамках проекта Департамента культуры мы создаем пешеходные зоны в центре города, где тоже будут книжки. Это попытка создать пространство, где люди могли бы общаться, а не только вытирать полами пальто припаркованные автомобили. И «Библионочь» – один из элементов в этом ряду.

– О. С.: И, возможно, она должна проходить не один раз в году. Ночная акция привлекает аудиторию, которую библиотеки теряют в обычное время, – подростков, молодежь, активно работающих людей. Некоторые музеи и библиотеки стали в определенные дни недели работать допоздна, что удобно для многих. Еще одна очень важная линия работы Департамента – превращение библиотек и других культурных учреждений в такие открытые места, куда люди приходят, и их там не спрашивают, зачем они пришли. Таких открытых площадок катастрофически не хватает в городе. Например, если у нас делаются пешеходные зоны, и там будут книжки, то непременно нужны и беседки. И не только потому, что у нас климат такой, но и потому, что беседка предполагает беседу. Очень важно, чтобы книжку не только взяли в руки, но и прочитали, и поняли, и о ней поговорили. В программе продвижения чтения большое внимание должно уделяться созданию таких вот читающих групп. Это самая незатратная форма. И во многих странах интерес к чтению поднялся благодаря созданию неформальных читающих групп. Они могут собираться и дома. Но беседки – это замечательные места, где такие группы могли бы обсуждать прочитанное. Однако необходимо понимать, что упорное продвижение чтения – это рискованная вещь с точки зрения власти и государства. Потому что чтение делает человека свободным. Нужно ли государству много свободных людей, критически мыслящих, способных не только получать информацию, но и анализировать ее, соотносить себя с социальным контекстом? И это непростая ситуация, потому что гораздо удобнее управлять людьми, которые послушны и сильно не задумываются. И вот здесь приоритеты должны быть расставлены. Потому что государство может развиваться, только если уровень интеллекта и критического мышления в массе своей будет достаточно высок. И только такие люди могут двигать что‑то вперед.

– Важно также достигнуть взаимодействия внутри отрасли. И проект «Культурная карта России. Литература и чтение», который реализуется РКС совместно с экспертным сообществом, может помочь двигаться в нужном направлении. Каковы, на Ваш взгляд, опорные точки, по которым этот проект должен развиваться?

– Е. З.: Мне сложно давать какие‑то рецепты в общероссийском контексте. Существует много инициатив по развитию сети книгораспространения. Огромное значение имеет качество книжной продукции. Советский Союз был самой читающей страной в мире. Но ведь нам тогда отбирали литературу, решали, что нам стоит читать, а что нет. И это был не самый плохой выбор. Но нельзя сказать, что пропаганда хорошей литературы автоматически привела к развитию критического мышления. Критическое мышление развивается не в процессе чтения книг, а за счет осмысления и обсуждения прочитанного. Не чтение само по себе воспитывает свободных и творческих граждан, а социальная инфраструктура в лице дискуссионных клубов, различных сообществ, образовательных программ, нацеленных на воспитание творчески мыслящего человека. Мои родители мне рассказывали, что их в школе заставляли заучивать наизусть отрывки из «Войны и мира». Это помогает приобщиться к литературному произведению и очень воспитывает критическое мышление.

Что касается возможного развития сети книгораспространения, то нам порой очень хочется привнести в книжную отрасль немного бюджета, немного подрегулировать. Мы вроде бы за рыночную экономику, но при этом хотим фиксированную арендную ставку. Мы вроде бы за свободу предпринимательства, но при этом хотим фиксированную цену. Вроде бы за продвижение разных идей, но хотим отбирать книжки: какие читать хорошо, а какие – плохо. Я говорю без иронии. Это действительно огромное поле сложных проблем. Сейчас существуют разные мнения и разные игроки, и никто не может договориться. Самая большая проблема не в выборе подхода и профиля литературы. Самый большой дефицит в нашей стране – это люди, которые готовы что‑то сделать. Не рассказать или предложить, а прийти и сделать. 20 лет на этом стоим и еще 30 лет стоять будем. Ругать будем всех: советское или царское прошлое, коварный западный мир, ленивых чиновников. Но ничего не изменится, пока не найдется предприниматель или общественный деятель, который возьмет на себя ответственность и сделает систему книгораспространения. У нас есть АСКИ, АСКР, я была у них на заседаниях, но никаких конкретных предложений не услышала.

– Давайте немного пофантазируем по поводу будущего нашей отрасли, представим себе Москву 2030 года. Какими вы видите библиотеку, музей, книжный магазин?

– О. С.: Так как книжная индустрия тесно связана с развитием информационных технологий, новые носители информации будут, конечно, вытеснять бумажную книгу по доступности. Увы, других вариантов нет. Бумажная книга будет переходить в элитную часть жизни. Но мне бы хотелось, чтобы люди больше общались в открытых общественных зонах, зеленых, ухоженных. Чтобы навигация была понятна и библиотеки не приходилось искать. Чтобы культурные места в городе были гораздо более распространены, чем другие малозначимые точки. Сейчас очень сильно все меняется, люди быстро привыкают к хорошему. И библиотеки уже не могут быть убогими, к чему спокойно относились еще 10 лет назад. Люди уже привыкли к нормальным условиям, дизайну и окружению. Мне бы хотелось, чтобы учреждения культуры в этом плане не проигрывали другим, а выигрывали. Хотелось бы, чтобы людям было приятно находиться в городе и они не стремились строить высокие заборы. Какие люди могут вырасти за этими высоченными заборами, отгораживающими их от всего мира?

– Е. З.: Мы не можем сказать, что с 1998 года что‑то кардинально поменялось. Я думаю, что не надо ждать каких‑то чудес и от будущего. Да, библиотеки станут скорее многофункциональными центрами, настроенными не только на чтение, но и на досуг, на совместную работу, образовательную деятельность, разные формы творчества. По крайней мере, мы сделаем для этого все возможное.


Мне кажется, что на разном этапе жизни главными становятся разные книги. Это и русская классика – Толстой, Гоголь, Достоевский, Пушкин, Булгаков. Это зарубежная литература – от Джойса до Фаулза. Получается, что называешь большое количество великих имен и знаковых произведений, поскольку каждая из этих книг в определенный момент жизни становилась самой важной. В последнее время меня увлекает популярная наука. С удовольствием и интересом прочла «Эволюцию человека» Александра Маркова.

Елена Валентиновна Зеленцова


Как‑то получается, что в последнее время я больше читаю книги на английском, наверстывая не прочитанное в свое время. Одна моя добрая приятельница дала мне почитать книгу Викрама Сета «Две жизни». Книга биографическая, удивительно тонкая, глубокая и, с одной стороны, очень личная, но с другой – рисующая огромную по широте охвата картину жизни индийского юноши, картину мира близкого мне поколения. Так получилось, что я была знакома с этим писателем, и поэтому читала книгу с особым чувством. Стыдно, но до сих пор не вернула ее хозяйке.

Из Главных книг в моей жизни я бы по‑честному назвала всё написанное Михаилом Булгаковым (каждое слово), всё написанное Мариной Цветаевой (не только поэзию, но и особенно прозу) и «Алису в Стране чудес и в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла. Я назвала тех авторов, которых я перечитывала десятки или даже сотни раз, с удовольствием, радостью, испытывая каждый раз очень сильные чувства и всегда обнаруживая что‑то новое. Я люблю и других авторов – Ремарка, Маркеса, Воннегута, Сэлинджера. Это авторы, сильно повлиявшие на становление мировоззрения моего поколения. Конечно,  Достоевского, Чехова и Куприна. Сейчас заново открываю Пушкина и Шекспира. Это очень важно – в разном возрасте обращаться к давно прочитанному и переосмысливать, казалось бы, скучную классику.

Ольга Валентиновна Синицына





Партнер рубрики:

© Опубликовано в журнале "Книжная индустрия", №5, июнь, 2014


Еще новости / Назад к новостям